Взяли его возле скупки драгметаллов, и самое смешное, что он там действительно просто остановился поговорить со знакомым, промышляющим среди желающих сдать драгоценности. И надо же, чтобы среди «тихарей» оказался хорошо знакомый Сашке оперативник. Золотые часы с браслетом в кармане Сашки, как на грех, числились в розыске. Это очень усложнило его положение, но он твердо стоял на том, что обнаружил часы пять минут назад в общественнрм туалете и нес в бюро находок. Знакомый с биографией Фомина следователь, взывать к его совести и не пытался. Положенные трое суток задержания надо отсидеть так, и так. Одиночку Сашка не любил, но камеру не выбирают, как и следователей. Хоть бы «наседку» подбросили, не говоря уже о нормальном хлопце. От скуки Сашка слепил из хлеба с пеплом кубики и фишки и стал играть сам с собой в игры тюремного репертуара.

На вторые сутки к вечеру привели парнишку с прыщавой физиономией. Неумело перемежаю «феню» с матом, новичок стал приставать с разговорами.

— Взяли по дурочке… Но меня на голый понт не кинешь, лишь бы подельники не раскололись. Один — верняк, а другой может фитиля пустить. Ну, ништяк — рога ему обломают.

— Чего ж он у тебя в друзьях ходит?

— Чего, чего! Жизнь прилепила репей на хвост. А ты чего сидишь?

— Ты что — прокурор?

— Да брось, я свой, если б в плаще не запутался, хрена собачьего они б меня взяли.

— А чего ж ты на дело, как на танцы, ходишь?

— Да мы и не собирались работать. По дурочке получилось. Идем и видим возле кооперативного гаража какой-то болван, как специально, поставил «семерку». Не проходить же мимо! Открыли машину через боковое стекло, думали покататься. Ни инструментов не взяли, ничего. Разобрал я рулевую колонку, подельник магнитофон вытащил. А тут сторож с собаками. Я из машины, а плащ за дверку зацепился, такая хреновина…

— Теперь на тебя все угнанные машины в округе повесят. А что ж дружки твои?

— Сбежали, падлы.

— Так чего ж беспокоишься, чтоб тебя не лажанули?

— Самому пришлось сказать. Всё равно бы их на шли, мы всегда вместе гуляли. А мне менты шестой угол обещали устроить, сейчас бы с отбитыми почками валялся.

— Значит, своих выдал? А сказать, что был один, не мог?

— Сторож видел всех троих.

— Тебе какая разница, ты один — и дело с концами. Сроду бы ничего не доказали.

— Так они магнитофон с собой унесли. Его у Макса дома нашли.

— Не спешил бы ты колоться… За такие штучки на цугундер…

Совершеннолетие Валентин Чекмарев отпраздновал месяц назад. Задерживался милицией он и раньше, но в ИВС попал впервые. Разговор с сокамерником не радовал, Валик и без него понимал, что за то, что раскололся, по головке не погладят. Но перспектива тюрьмы была еще страшнее, и Валик развязал язык.

— Поверьте, это у меня всего второй раз… Если бы не Максимов, я бы никогда, честное слово. Шли мы неделю назад…

— Точнее. Время, число…

— Второго утром, часов в шесть возвращались с Максимовым из гостей.

— Откуда?

— Из общежития чулочной фабрики. У девчонок гуляли в двести тринадцатой. Второй этаж, удобно — туда и назад без вахтера. Так вот, идем — стоит «восьмерка» белая. Мечта, а не машина. Стекла зеркальные, колпаки на колесах сверкают. Подошли ближе, глянуть для интереса. А дверь приоткрыта. Максимов сразу полез. Думали только вытащить магнитофон, честное слово…

Чекмарев так клялся, будто имел самые лучшие намерения.

— А в замке зажигания ключ торчит. Максимов мне подал знак. Я с другой стороны влез. Он завел мотор, и поехали. Поверьте, я не хотел. А он говорит: у меня знакомый купит эту тачку и спрашивать не будет. Уж как я переживал, пока Максимов переулками ехал куда нужно! Видно, не в первый раз. Я покажу, куда. Высадил меня на углу, сам к воротам проехал. Загнал машину во двор, скоро вышел. Потом поймали такси на улице, поехали домой. Живем-то мы рядом.

— И все?

— Да, совсем забыл. Но я не нарочно, я испугался. Максимов дал мне пятьсот рублей. Сказал — моя доля. Я побоялся отказаться. Но я верну, все до копейки верну!

— Это уж будь спокоен! Ну, а что лежало в багажнике?

— Не знаю. Мы ничего кроме дверей в машине не открывали. А ключ от зажигания один торчал в замке, от багажника ключа не было. Максимов и говорит — курочить не будем, зачем товарный вид портить… Вот так…

Обыск произвели в тот же день. Хозяин дома, указанного Валиком, — кряжистый сутулый старик с могучими руками, оплетенными сетью узловатых вен, не изображал оскорбленной невинности.

— Ищите, найдете — ваше будет.

Стоящие на подъемнике в уютном гараже готовые к покраске «жигули» с заклеенными стеклами, говорили сами за себя.

— Пригнал знакомый, попросил перекрасить. Не нравится цвет, мутит, говорит, от красного.

Старик говорил издевательски спокойным тоном.

— Познакомился с клиентом на базаре, он там семечками торгует. Васей зовут. Фамилия вроде Петров. А паспорт я не спрашивал. Я — не вы, людям на слово верю.

— Не ломайте комедию, машины краденые, не усугубляйте свою вину.