А когда он вышел из «Адлона» и скорее машинально, чем по необходимости, «проверился», то сразу заметил за собой хвост. Двое в сером неотступно топали следом. Пальма изменил маршрут – в девять у него была назначена встреча. Он повернул на Унтер ден Линден, возле Пассажа свернул на Фридрихштрассе и остановился около касс кинотеатра.

– Что за фильм? – спросил он кассиршу и посмотрел в бликующее стекло: двое по-прежнему следовали за ним.

– Интересный фильм – шпионы, погони, стрельба…

– Много стреляют?

– Раз двенадцать… Я, правда, не смотрела, я только слышала выстрелы по динамику.

– Двенадцать – это мало.

– Господин хочет купить билет?

– Нет, благодарю: слишком мало стреляют…

«Какие сволочи все-таки мои дружки, – думал Ян, спускаясь в метро, – я отрываюсь от слежки, я подставил голову под нож, а они воротят носы от меня, как от прокаженного. Хотя я и сам поступил бы так же, будь на их месте. И никакие они не сволочи. Но долго играть в фашиста я не смогу – сломаюсь».

Он оторвался от слежки возле остановки «Митте»: на стоянке такси была только одна машина, и он взял ее, и успел заметить, как шпики заметались на площади. Он долго плутал по городу, пока не убедился, что хвост отстал.

Проходными дворами он вышел к Каналу. Его догнал рослый эсэсовец и сказал:

– Вы уронили платок.

– Вы ошиблись, – ответил Пальма, – мой платок у меня в кармане, как мне кажется.

– Простите, значит, я ошибся.

– Спасибо.

– Еще раз простите, но я был убежден, что этот синий платок принадлежит вам.

– Ну, здравствуйте, – сказал Ян, – я испугался, когда увидел вас в форме.

– К ней нужно привыкнуть… Вы – Дориан?

– Да. А вы – Юстас?

– Такой же как вы – Дориан, – хмуро ответил офицер, – пошли, здесь у меня квартира.

На аэродроме Яна провожали Лерст и референт министра.

– Господин Пальма, – сказал Лерст, поднимая бокал с игристым белым мозелем, – нам было весьма радостно принимать вас здесь, в стране ваших друзей. Я пью за ваш благополучный полет и скорейшее к нам возвращение.

– Друзья друзьями, – засмеялся Ян, – а вчера за мной топали двое ваших полицейских.

– За иностранцами у нас следит гестапо, – ответил Лерст, – но за вами не могли следить, это какая-то ошибка.

– За мной начали следить в Лондоне, – ответил Ян, – так что ошибки быть не может: полицейские всюду одинаково тупы и неспособны на выдумку – живут себе по инструкции, и все тут…

– Я проверю, – пообещал Лерст, – может быть, вас спутали с кем-нибудь… Меня, например, часто путали в Лондоне, но тем не менее следили так, что я себя не чувствовал одиноким – даже в кровати…

Они приглашали гостей. Он отвечал за мужчин, она – за женщин. Она обзвонила всех первой. Он договорился только с тремя своими приятелями. Четвертый сказал:

– Милый Вольфганг, я немного задержусь, потому что Рудди ночью улетает, и мне хочется проводить его.

– Я подвезу вас. Это на Темпельхоф?

– Нет. Это в другом месте. Я задержусь, но буду у вас обязательно.

– Ты не мог бы попросить его взять посылку в Бургос?

Он закурил, прислушиваясь, как голос на другом конце провода спрашивал Рудди про посылку. Телефоны в Берлине работали отменно, и поэтому он услышал ответ Рудди: «Скажи ему, что я лечу куда-нибудь на север, не болтай про Бургос!»

– Вольфганг, он летит в Бремен, почему ты решил, что он летит в Бургос?

«Я решил так, потому что знаю, кого он возит в Испанию», – мог бы ответить Вольфганг. Но он сказал:

– Я жду вас, мой друг, в любое удобное для вас время. Марта сделала великолепный айсбайн в баварском стиле, вам понравится.

В это же время секретарь Гейдриха передал в шифроотдел имперского управления безопасности следующую радиограмму: