— Почему ты так решила? — спросила Сказочница, захлопывая Книгу-Всех-Историй.

— Потому что сороки унесли горошины! Значит, они где-то есть! — вмешался непоседа Торин. У него непослушные светлые волосы и круглый, как картофелина, нос, весь в веснушках.

— И потому что ещё одна горошина осталась в мясной лавке Марка, — заметила степенная Олие. Её глаза — удивительно синие. Очки делают их ещё больше и выразительнее.

— Всё верно, — проговорила Сказочница. — История волшебных горошин ещё не закончилась. Но вот наше занятие подошло к концу. Все по домам.

Дети захлопали партами, зашуршали сумками, собираясь.

И только Питер, пухлый и немного медлительный, запихивая в рюкзачок толстенную книгу сказок, произнёс:

— Постойте, госпожа Сказочница, вы не можете нас так просто отпустить. Вы ведь не задали нам на дом!

Сказочница улыбнулась.

— Это хорошо, Питер, что ты такой внимательный. Я всё ждала, кто же заметит.

— Так что нам делать дома? — хором залопотали дети, окружив учительницу.

— Конечно же — сочинить сказку. — Она потрепала каждого по голове. — Вы у меня умнички! Я верю, что у вас получатся удивительные сказки.

— А о чём должна быть эта сказка?

— Позволите, юные судари и сударыни, мне вклиниться в вашу беседу? — вежливо раскланявшись, спросил Поэт. Во время занятия он сидел за столиком у окна и слагал вирши. Сейчас подошёл и обнял свою жену, рыжую Сказочницу.

— Конечно! Конечно! — закричали дети. — Скажите нам, господин Поэт, о чём же нам сочинить сказку?

Он задумался, приложив тонкий, перепачканный чернилами палец к губам. Потом глаза его заблестели и он воскликнул:

— О! Пусть это будет сказка о болтливой жене!

— Но при чём же здесь волшебные горошины? — спросила Олие.

— А вот это и будет вашим заданием, — ответила Сказочница, — рассказать нам, как же волшебные горошины связаны с болтливой женой…

Она подмигнула детям, тронула мужа-Поэта за плечо и оба исчезли на глазах изумлённой ребятни. Но мальчишкам и девчонкам нравились чудеса. Поэтому они засмеялись, загомонили и вприпрыжку направились прочь из класса, обсуждая новую сказку…

И лишь потревоженная Книга-Всех-Историй недовольно прошелестела им вслед…

Чёртовы серёжки!

Всё ухо ими расцарапала, пока продела.

Ненавижу спешку. Вещи будто чувствуют твоё состояние и как нарочно не хотят слушаться. Платье по-прежнему липнет к колготкам, хоть я извела уже тонну антистатика. Кольца соскальзывают с пальцев. А серьги, вон, никак не получалось вдеть.

— Илоночка! Ну где ты там? Гости скоро будут! Не мне же их встречать?!

Ррр, мама! Не торопила б, я бы уже спустилась.

Оглядываю себя в зеркало. Ну конечно — макияж от моих телодвижений поплыл, причёска «я-упала-с-самосвала», платье всё перекручено.

А ну его всё к чёрту! Не хочу! Мой день рождения или как? Сегодня вообще могу валяться, плевать в потолок и хандрить. Ещё можно было бы постить фоточки в Инстаграм. И лениво переписываться в ВКонтакте, ахая с глупых аляпистых открыток с котиками. Наверное, уже всю ленту ими завалили. А ещё виртуальными тортиками, букетиками и однотипными пожеланиями.

В горе и радости люди всегда лицемерят и усиленно делают вид, мол, им не всё равно, что там у других. Мы отлично научились поздравлять и выражать соболезнования, не вкладывая в свои слова ни грамма эмоций! Их уже давно заменили смайлики. Скоро люди общаться станут исключительно смайлами и стикерами. Грустно — плачущий котик, весело — радостный котик, любишь кого-то — котик с сердечками в глазах.

— Илона! — мамин голос выводит из оцепенения. Прихожу в себя на пуфе у зеркала с расческой в руках. Дурацкие мысли всегда лезут в голову не вовремя, а я всегда на них залипаю. — Приехал Кирилл и уже поднимается к тебе!

Этого ещё не хватало.

— Нет! — ору, кидаясь к двери. — Я ещё не одета!

— Ты же в лифчике. А на пляже и в бассейне я тебя всё равно видел! Что-то новое появилось вряд ли. Разве что ты сделала экстремальную татуху? — ехидно комментирует мой вопль Кирилл и неотвратимо приближается, топоча по лестнице, как стадо слонов.

Кирка большой и немного неуклюжий. Может, например, ненароком стукнуть, разворачиваясь в лифте, а потом долго и заискивающе извиняться. Но, в общем и целом, Кирка — идеальный старший брат. Жалко только — не мой.

Он распахивает дверь и загораживает собой весь проём. Мама называет Кирилла «ходячий шкаф» и она полностью права. Лучший друг моего старшего брата, мой любимый почти-брат вымахал под два метра. Да и вообще он — девичья мечта. Таким красавчикам только в кино сниматься. Его улыбка во все тридцать два отлично смотрелась бы на постерах и билбордах.