Мне почему-то казалось, что я не усну. Так и буду ворочаться с боку на бок, маясь от голода. Смешно! Не помню, когда я в последний раз ложилась спать такой голодной. Сегодня во мне некстати проснулся зверский аппетит. И хотя умом я понимала, что есть нельзя, желудок бунтовал и требовал обратного. Я показала ему фигу и закрыла глаза.

Но все же, мне удалось заснуть. Не сразу, но так крепко, что я даже не помню, что мне снилось сперва. Словно провалилась в черную яму. Связь с внешним миром резко прервалась.

Зато последний сон я запомнила на всю жизнь, хотя и не обладала особой впечатлительностью. Он был странен сам по себе. Мне снилось, что я нахожусь в старом, заброшенном замке, расположенном неподалеку от нашего дома. Будто бы я иду по темным коридорам, ноги мои тонут в толстом слое пыли, а руками я развожу в стороны плотные занавеси паутины. Никогда не видела такой паутины, да наверняка, ее не существует в природе. Я имею в виду, таких слоев. Даже за сто лет пауки не сумели бы заплести все вокруг. Но это был сон, а там другие законы.

Итак, я отводила руками паутину, с дурацким и самой непонятным упорством продвигаясь вперед. И что мне там понадобилось, ума не приложу. Так я шагала достаточно долго, и тут вдруг коридор резко свернул и я оказалась в небольшой комнатке. Прямо у порога стояла старая продавленная кровать, об которую я почему-то споткнулась. И естественно, шлепнулась на изъеденное временем и молью покрывало. Грязная, в каких-то разводах подушка оказалась на моем лице, а это, согласитесь, неприятно даже во сне. Я сморщилась и попыталась убрать ее, но проклятая подушка не собиралась так легко сдаваться. Мне стало трудно дышать, не хватало воздуха. Я удвоила усилия, вцепившись руками в ее край и стараясь оторвать от себя.

И тут проснулась. Это я сообразила бы сразу, если бы подушка не продолжала крепко сжимать лицо. Мне по-прежнему не хватало воздуха, я задыхалась, а перед глазами поплыли красные круги. Именно это меня и разозлило. Мало мне идиотского сна, так еще и эта подушка! Словно я прихватила ее с собой.

Когда я злюсь, у меня откуда-то берутся силы. Впрочем, я и в обычное время не слабая, а тут почувствовала себя воистину Геркулесом из греческих мифов. Я вцепилась в подушку со всей яростью, на которую только была способна резко дернула. Что-то треснуло. Ага, поддается!

И тут я почувствовала, что на меня давит что-то еще, помимо подушки. Чья-то тяжесть, расположенная на моей грудной клетке. Последний сон слетел с меня мигом. Да меня душат! Так грубо и вульгарно, какой-то паршивой подушкой!

Несколько секунд я извивалась, пытаясь сбросить с себя неизвестную тяжесть, но ничего не вышло. Тогда я применила другое. Руки у меня были свободны. Мерзкий убийца не додумался, что я буду сопротивляться. Ну, поделом же тебе тогда! Я размахнулась и изо всей силы ударила его ребрами ладоней, метя в голову. И кажется, попала туда, куда нужно, судя по ощущениям.

Давление ослабло. Послышался вопль. Превосходно. Паразит, да ты не знаешь, с кем связался! Отбросив от лица подушку, я глубоко вздохнула, награждая себя за временную потерю этой способности и вскочила на ноги.

На моей постели корчился человек, обхватив руками уши и забывший, для чего, собственно, он сюда пришел. Хороший удар, спасибо дяде Камиллу. Это он надоумил меня, как следует обороняться от слишком назойливых ухажеров. У дяди было странное представление об ухажерах, но с другой стороны, кому об этом судить, как не мужчинам. Должно быть, он примерил ситуацию на себя и решил, что на месте моего ухажера, он бы сделал все, чтобы лишить меня девичьей чести. В любом случае, я была очень благодарна ему за науку.

Сказать, что я была в ярости, значит, ничего не сказать. Я была в таком бешенстве, словно меня покусала больная собака. Даже сейчас, вспоминая происшедшее, мне немного стыдно.

Я схватила негодяя за волосы и рывком сбросила на пол, краем разума поразившись, как однако легко это сделать.

— Подонок, — прошипела я сквозь зубы и хорошенько пнула его в бок, не давая возможности подняться, — гад, сволочь, мерзавец! Убить меня пришел? Ну, давай, давай же! Я тебя сама убью.

При каждом произнесенном мною слове я пинала его куда придется. Вопли, которые он издавал, могли бы разбудить и мертвого. Кажется, убийца уже позабыл, зачем он сюда пришел. Он сжался в комочек, стараясь казаться как можно меньше и отползал в угол, надеясь, вероятно, что там мне до него не добраться.

Он вопил так, что разбудил даже Эмили. Служанка выскочила из своей комнаты, с ужасом взирая на представившуюся ее глазам картину.

— Госпожа! — вскричала она, опасаясь подходить ко мне ближе, — госпожа, остановитесь!

— Черта с два, — бросила я, наградив подонка пинком в челюсть, — что, сволочь, испугался?

Пискнув, Эмили выскочила из комнаты и куда-то убежала. Мне было неинтересно, куда. Пнув еще разок напоследок, я решила немного перевести дух, воспользовалась паузой и подняла кочергу, лежащую около кровати. Убийца взвизгнул, как женщина, и прикрыл голову руками.