Шрифт:
Вера еще подумала: «Как будто собственной тени боится».
Вот именно – боится!
Женщина имела вид человека, живущего в смертельном страхе…
Мурашки пробежали у Веры по коже. Чего здесь можно бояться?
Вслух она любезно сказала:
– Я новый секретарь миссис Оуэн. Наверное, вы уже знаете.
– Нет, мисс, – ответила миссис Роджерс. – Я ничего не знаю. Получила список леди и джентльменов с указанием, кого в какую комнату поселить, и всё.
– Так миссис Оуэн ничего обо мне не говорила? – спросила Вера.
Ресницы миссис Роджерс дрогнули.
– Я не видела миссис Оуэн – пока не видела. Мы всего два дня как приехали.
«До чего эксцентричные люди эти Оуэны», – подумала Вера. Вслух же добавила:
– Кто здесь еще из прислуги?
– Только я и Роджерс, мисс.
Мисс Клейторн нахмурилась. Восемь человек в доме – десять, считая хозяина и хозяйку, – и всего пара слуг?
– Я хорошо стряпаю, а Роджерс все делает по дому, – пояснила миссис Роджерс. – Конечно, я не знала, что гостей будет так много.
– Но вы справитесь? – спросила Вера.
– О, да, мисс, справлюсь. Если будут большие вечеринки, то миссис Оуэн, наверное, пригласит кого-нибудь мне в помощь.
– Наверное, так и будет, – согласилась мисс Клейторн.
Миссис Роджерс повернулась, чтобы идти. Бесшумно ступая, она выскользнула из комнаты, словно тень.
Вера подошла к окну и села. Ей было слегка не по себе. Все казалось очень странным. И отсутствие Оуэнов, и эта миссис Роджерс, бледная, точно призрак… А гости! Да, гости тоже удивительные. Совершенно нелогично подобранная компания.
Вера подумала: «Жаль, что я никогда не видела этих Оуэнов… Хоть бы одним глазком взглянуть, что они за люди такие».
Она встала и беспокойно прошлась по комнате.
Идеальная спальня, полностью в современном стиле. Желтовато-белые ковры на натертом до блеска паркете, чуть подкрашенные стены, высокое зеркало в оправе из лампочек. Каминная полка, голая, не считая огромного куска белого мрамора в форме медведя – в этот образчик современной скульптуры были вмонтированы часы. Над ними в блестящей хромированной оправе висел прямоугольник пергамента – какое-то стихотворение.
Остановившись перед камином, она стала читать. Это оказалась шуточная песенка, которую она помнила с детства.
Десять негритят решили пообедать,Один внезапно подавился – их осталось девять.Девять негритят уселись под откосом,Один заснул и не проснулся – их осталось восемь.Восемь негритят отправились в Девон,Один не возвратился – остались всемером.Семь негритят дрова рубили топором,Перерубил один себя – остались вшестером.Шесть негритят пошли на пасеку играть,Одного ужалил шмель – и их осталось пять.Пять негритят суд учинить решили,Приговорили одного – осталось их четыре.Четыре негритенка пошли поплавать в море,Один попался на крючок – и их осталось трое.Трое негритят в зверинце очутились,Одного задрал медведь – и двое получилось.Двое негритят пошли на солнышке валяться,Один до смерти обгорел – чтоб одному остаться.Последний негритенок, вздыхая тяжело,Пошел, повесился – и вот не стало никого.Вера улыбнулась. Ну, конечно! Это же Негритянский остров!
Она снова подошла к окну и села, глядя на море.
Какое оно большое! И никакой суши впереди – только синий простор с бликами заходящего солнца.
Море… Такое мирное сегодня – и такое жестокое иногда… Море, которое затягивает в свои глубины. Топит. Погружает в себя… Топит в себе… Топит… топит… топит…
Нет, не надо вспоминать. Не надо думать о том, что было!
Все давно прошло…
VII
Когда доктор Армстронг прибыл на Негритянский остров, солнце уже садилось в море. Переправляясь, он болтал с лодочником – местным жителем. Пытался выяснить у него что-нибудь о новых владельцах острова, но тот оказался до странности неосведомленным – то ли действительно ничего не знал, то ли не хотел говорить. Поэтому пришлось доктору Армстронгу ограничиться разговорами о рыбалке и погоде.
Долгая дорога за рулем утомила его. Болели глаза. Ведь, когда едешь на запад, все время смотришь на солнце.
Да, он очень устал. Море и полный покой – вот что ему нужно. Вообще неплохо было бы взять отпуск, съездить куда-нибудь, расслабиться… Но этого он как раз не мог себе позволить. Нет, деньги у него, конечно, были. Выпасть из обоймы – вот чего он не мог себе позволить. Тех, кто выбывает из гонки, в наше время забывают сразу… Ну, все, он на месте, пора настраиваться на рабочий лад.
Он подумал: «И все-таки хотя бы на один вечер я могу притвориться, будто никогда больше не вернусь ни в Лондон, ни на Харли-стрит, будто я навсегда покончил с обоими».