– Присаживайтесь, прошу вас. Полагаю, что вы пришли поговорить о Майкле. Какое кошмарное несчастье…

– Вы уже слышали? – спрашивает Гислингхэм, нахмурившись. Прессе пока не сообщали никаких сведений о пострадавших.

– Я видела новости, сержант, – говорит Джордан, садясь на свое место. – И узнала дом. Вскоре после переезда в него Майкл устроил вечеринку; были все факультетские, аспиранты – всего человек сто… После этого я стала стыдиться своего домика в Саммертауне.

Гислингхэм согласно кивает – без сомнения, это многое объясняет.

– И ваш коллега прав. – Женщина поворачивается в сторону Куинна. – Это были – и есть – семейные деньги. – Она вновь сидит лицом к Гислингхэму и выглядит озабоченной. – А есть какие-то новости о Мэтти?

– Я ничего не слышал. – Сержант качает головой.

– А этот бедный ребенок? Захария. Какая потеря… Какая жуткая, глупая, бессмысленная потеря…

– Как мы понимаем, мистер Эсмонд в настоящее время находится на конференции в Лондоне?

– Да, правильно. – Она откидывается на спинку кресла и складывает перед собой руки.

– А вы не знаете, где он может остановиться в Лондоне? Может быть, у друга? Или в какой-то знакомой гостинице?

– Нет, боюсь, здесь я вам ничем не помогу. – Женщина качает головой. – Скажу больше – я уже довольно давно не видела его.

Она делает попытку встать, но Гислингхэм еще не закончил.

– А что вы можете рассказать нам о нем, профессор Джордан?

Анабелла вновь садится в кресло и слегка хмурится.

– Старательный. Трудолюбивый. – И после паузы добавляет: – Может быть, ему немного не хватает чувства юмора… И мне кажется, что он с трудом заводит друзей.

– То есть среди сотрудников у него их нет?

– Если говорить о «друзьях», то нет. – Она начинает рассеянно поигрывать ожерельем. – Есть люди, с которыми он работал теснее, чем с другими, но я думаю, что здесь лучше подойдет слово «коллеги».

– А над чем конкретно он работал?

– Я не в курсе, что вы знаете об антропологии, офицер… – с сомнением говорит Джордан.

– Считайте, что ничего, – улыбается Куинн.

Женщина поднимает брови.

– А ведь она более значима, чем вы ее себе представляете. Майкл специализировался на обрядах инициации и жертвоприношениях в примитивных и аборигенных группах. Возрастные посвятительные обряды, шаманские камлания и так далее. Весь спектр социальных, культурных, ритуальных и религиозных факторов, которые влияют…

У Куинна уже совершенно остекленевший взгляд.

– …Он написал очень впечатляющую докторскую диссертацию, и практически сразу же после этого ему предложили работу в Ливерпуле. Какое-то время казалось, что его карьерный рост никогда не прекратится…

– Но… – подсказал Гислингхэм.

– Простите? – Ее глаза сверкнули.

– Просто я давно этим занимаюсь, – сухо пояснил сержант.

Она улыбается, хотя видно, что ей немного не по себе.

– Скажем так – его взлет оказался короче и не таким быстрым, как можно было ожидать. Исследования заглохли, и я знаю, что в последние несколько месяцев он искал новую работу здесь и в других университетах, но его заявления даже не рассматривали. Все это было строго конфиденциально, – быстро добавляет она, – но я, как его бывший научный руководитель, узнала об этом.

– И как он себя ощущал?

– Уверена, что он был разочарован. А кто бы не был на его месте?

Уж что-что, а профессиональный уход от ответа Гислингхэм отличить в состоянии. Так что он меняет тактику.

– А как он вел себя в последнее время?

– Я не уверена, что понимаю вас.

Опять.

«Что ж, – думает он, – ты сама напросилась».

– Какое у него было настроение? Не менялись ли в последнее время его привычки и поведение?

– Майкл всегда очень осторожен… очень продуман. – Она сначала смотрит на сержанта, а потом отводит взгляд.

– Но?..

– Но в последнее время он вел себя… я бы сказала, «несдержанно». Откровенно высказывался, озвучивая при этом довольно спорные вещи. Вот как-то так…

– И как долго это продолжалось?

– Не знаю. Может быть, месяца три-четыре.

– А был ли кто-то, на кого он особенно злился?

– Нет. То есть я об этом не знаю. Хотя, с другой стороны, ничего существенного не случилось.

Дверь открывается, и появляется миссис Битон с подносом, на котором стоят три кружки, кофейник с кофе и пачка обезжиренного молока. Устанавливает поднос на столе и удаляется, бросив на Джордан многозначительный взгляд. Гислингхэм подозревает, что все это время она подслушивала под дверью. Чайник просто не может закипать так долго.

– А как насчет остального?

– Простите?

Гислингхэм твердо смотрит ей в глаза.

– Вы сказали «ничего существенного». Значит, произошло что-то «несущественное», о чем вы не хотите нам рассказывать. Но поверьте, профессор, все рано или поздно выяснится. И лучше, если вы расскажете нам об этом сами, чем мы выясним это своими методами.

Он слышал, как эту фразу сказал однажды Фаули, и приберег ее для себя на будущее.

Несколько мгновений они смотрят друг на друга, а потом женщина говорит: