– Мар, что ты творишь? – хмуро осведомился Карриан, когда прошла минута, другая, а на нас так никто и не напал.

Я прикусил губу.

– Простите, сир. Мне неспокойно.

– Все чисто, – вполголоса бросил стоящий к Карриану вплотную Зиль.

– Подтверждаю, – так же тихо отозвался с другой стороны Ворон, и император, поколебавшись, дал оператору отмашку.

– Все, выдвигаемся.

Я еще раз окинул взглядом терпеливо дожидающихся внизу магов и немногочисленных слуг, которых его величество соизволил забрать с собой. Человек двадцать. Все как на ладони и все, само собой, недоумевают, отчего процесс переброски вдруг застопорился. Кроме них, рядом никого – вся «портальная» площадка оцеплена по периметру королевскими гвардейцами. Чужих здесь нет и не может быть в принципе. От стоящих вдалеке домов… в том числе и жилых… площадка отделена непроницаемой стеной охранного заклинания. Достаточно высокой, чтобы избавить нас от соглядатаев. И достаточно мощной, чтобы не опасаться взлома.

Все еще подозревая всех и вся, я оглядел присутствующих на площади людей раз, другой. Затем проверил вторым зрением. Но ничего подозрительного не увидел и неохотно кивнул.

Может, у меня паранойя? Может, бессонные ночи и отсутствие регулярного питания сказались, что я уже вижу врагов там, где их нет? Заполгода после коронации на императора не совершили ни одного нападения. Герцог эль Соар прошерстил все столицу, всех магов и не только темных, кто даже теоретически мог стоять за покушением на его величество Орриана. Кое-чего даже добился. Серьезно продвинулся в деле о незаконной добыче иридита. Но все же мне было неспокойно. И больше всего на свете хотелось, чтобы Карриан развернулся, отправился обратно в королевский дворец и носа оттуда не казал, пока печать не угомонится.

Карриан, кстати, глупостей делать не стал и, к моему немалому облегчению, сразу в портал не сунулся. Сперва в нем один за другим благополучно исчезли Арх, Хорт, Нерт и Уж с Зюней. И лишь после того, как плиты в очередной раз загорелись зеленым светом, император подвинулся к телепорту сам.

Обуреваемый дурными предчувствиями, я в последний момент пристроился за его спиной, все еще присматриваясь к нашему окружению. В тот миг, когда портал снова открылся, отвлекся, желая убедиться, что оттуда не прилетит ни камень, ни стрела, ни нож. Затем снова повернулся. Уловил краешком глаза какое-то движение в небе. Резким движением вскинул голову и недоверчиво уставился на крохотную, быстро приближающуюся точку, в которой не было ничего особенного.

Это что? Кто-то осмелился кинуть в императора камень?

Судя по траектории, летел он с крыши одного из домов, которые подступали к портальной площади почти вплотную. Метров двести по прямой. Сильный бросок, и явно не детской рукой сделанный. Но зачем? Неужто из чистого хулиганства? Просто потому, что охранное заклинание представляло собой не купол, а обычную стену, через которую нельзя перепрыгнуть, но через которую при желании вполне можно было плюнуть?

Толкнув Зиля, я указал ему глазами на летящий предмет. Цыган поморщился. Коготь и Еж, облаченные в тяжелую броню, одновременно сдвинулись, прикрывая собой его величество и пытаясь определить, куда метился неведомый хейтер. Карриан на мгновение обернулся. А я именно в этот момент понял, что камень летел не в него – он целенаправленно приближался к верхней части портала. Слишком высоко, чтобы задеть императора даже краем. И слишком уверенно, чтобы в этом не просматривался точный расчет.

В этот момент печать на моей груди полыхнула так, что из-под рубашки взвился легкий дымок, и я решительно развернулся, одновременно вцепляясь в камзол императора.

– Назад! – процедил я, оттаскивая его величество прочь. – Зиль! Коготь! Прикройте!

Хвала Рам, спорить со мной никто не стал, и императора мгновенно оттеснили в сторону, закрыв собственными телами. Ворон, прицелившись, даже швырнул в подозрительный предмет нож, но тот был слишком маленьким, поэтому клинок пролетел мимо. Следом за товарищем безуспешно попытались вмешаться Зиль и Коготь. Последним попробовал я, с изумлением обнаружив, как мой клинок отлетел в сторону, а неопознанный объект даже не поменял траекторию, будто навстречу нам летел не камень, а Боинг-747.

– Дальше! – гаркнул я, попятившись следом за остальными. – Быстрее!

Народ шарахнулся в сторону, причем на этот раз даже его величество проявил недостойную монарха поспешность. Я бросился вон сразу за ним, до последнего стремясь прикрыть Карриану спину. А буквально через секунду непонятная штука с тихим плеском угодила в портал, после чего закрученное в тугую спираль пространство заволновалось. Сперва прогнулось, как от удара, втянулось куда-то внутрь, а потом вдруг с силой выплеснулось обратно, словно лесное озеро, покой которого потревожил огромный булыжник.

После этого мир вокруг нас в буквальном смысле слова сошел с ума. Опора под ногами куда-то исчезла. Меня отшвырнуло сперва назад. Затем с не меньшей силой увлекло в противоположную сторону. Закрутило. Завертело. Перевернуло вверх тормашками и шарахнуло башкой обо что-то твердое. Сдавленно ругнувшись, я инстинктивно вцепился в это «что-то», ощущая, как в ответ сдавило плечи и спину. После чего меня с огромной скоростью поволокло куда-то прочь. В темноту. В безумный даже для меня холод. И в абсолютно неизведанное пространство, куда я и ухнул с головой, успев напоследок подумать, что, похоже, вернусь на ледяные равнины гораздо раньше намеченного срока.

***

Когда я очнулся, вокруг было светло, тихо и… снежно. Иными словами, я угодил в огромный сугроб. Причем, похоже, перед этим меня обо что-то побило и серьезно покоцало, потому что спина отчаянно ныла, подбородок саднил, а на теле образовались большущие гематомы, которых еще этим утром не было.

Так. Что за фигня?

Подняв голову и сплюнув набившийся в рот снег, я огляделся, но повсюду, насколько хватало глаз, тянулись огромные снежные насыпи. Где-то в необозримой дали вздымались до самых небес покрытые белыми шапками горы. Чуть ближе виднелись такие же белые, только чуть менее величественные склоны, где с удовольствием испытали бы себя на выносливость альпинисты. А меня выбросило внизу, под ними, аккурат посреди окруженной горами равнины, на которой ничего путного не виднелось, за исключением большущей скалы, откуда я, по-видимому, и свалился.