Спецвыпуск книжной серии «Современники и классики». Выпуск 3
вернуться

Коллектив авторов
Шрифт:

«Двести двадцать лет» – это триста тридцать строф любви, мудрости и тоски по самому дорогому – Родине, детству, семье.

Двести двадцать лет

Двести двадцать чистых лет Поэту.Памятнику двадцать лет уже.Крепче позы не найдёшь по свету.На крутом он словно вираже.Памятник родился за полгоданапряжённого день-ночь труда.Вот и долгожданная свобода,вспыхнула сверхновая звезда.Скульптор слов на ветер не бросает,что пообещал, исполнил в срок.Календарь Поэта жизнь листает,преподносит двадцать лет урок.Как любимым быть два века с лишним,радовать присутствием своим.Праздником на день рожденья пышным,что помпезностью необозрим.Декламируют стихи Поэта честии читают, собственно, свои,и поются той эпохи песни,и танцуют па-де-де любви.Исполняет прихоть прежней власти,веселит толпу иных зевак.А Поэт и в бронзе звонкой счастлив.И работает на город так,Что потрогать хочется народу,прикоснуться с нежностью рукой,ощутить поэтову свободуи, прочувствовав, узреть покой.Меж прошлым и будущимНаш город бездарно изменчив,он словно длиннющий овал.Здесь жил Ползунов. Юдалевичпоэму о том написал.Легенду озвучил о даме,её обозвал голубой.Была замурована хамоми стала любовной стеноймеж прошлым и будущим власти,расстрелянной в странной борьбе.Исчезли достойные касты,о чём заиграл на трубетрубач на зелёной коняге,он всех в революцию звали новые вывесил флаги,длиннее создал он овал.Усилил репрессии, с ходуаресты пошли чередой.И страшно в коммуне народу,гулял безраздельно разбой.И «Дунькину рощу» срубили.Ограбили, падлы, купцов.Мечту беспокойством сгубили.Поставили горе-отцовнад городом – править не могут.Их лица в газетах двоят.И слышится горести гогот,сползает зипун, что до пят.

Нечист

«Семнадцать мгновений» обгадил —в гробу повернулся артист.Зачем и чего это радиворуешь известность. Нечистприём безответственно-подлый —подкладывать; киношедевропошлен безнравственной кодлой.Не выдержал пошлостей нерв,покинул я сборище это,участвовать в нём не хочу.Чиновники рвутся в поэты.Над вами, «друзья», хохочу.Вы наглые все без предела,вам бес по нахальности брат.Толпа, возмущаясь, галдела:«То чистой воды плагиат!»

Твердеет река

Не всё ещё в жизни потеряно.Неяркие светят цвета.Что опытом прошлым проверено,за новой чертою черта.И так пустота чередуетсясо звонами странной мечты,где буря без грусти беснуетсяв раздольях земной пустоты.И снова пространство печалится.Плывут надо мной облака,и снежная изморозь валится.Твердеет в морозы река.Пускай без конца повторяется,меняя забывчивость лет.А если всё это не нравится,зачем забавлять белый свет?Рассказом о дикой безвкусицев суровом, но тихом краю,где кружатся странные кустики.

В сибирском живём мы раю.

Было так

Прислушаются ветры к буреи пойдут ходить волной.Было так в литературе,что не занята войноймеждометий, формул честипод прикрытием молвы.И разносят строки вестив состоянии мольбы.Грусть на паперти свободыотражением блестит.Улетают птицы-годы.Всё о чём-то говорит.Прочитать бы с интересомпод бессмысленный вираж,что в дыхании воскреслои вошло спокойно в ражоголтелого вниманья,пониманья торжества.Слов заметно вымиранье,то процесс не естества,а нахального стремленьявсё представить как успех.Несуразное явленье —сонм замызганных утех —принимается за славугениальности своей.Расцвели опять купавы,песни шпарит соловей.Мы заслушались, и вскорестала ты в момент моейс яркой нежностью во взоре.Удивился соловей.

Под завесой

Где печаль, там солнце светит.Там, где грусть, луна блестит.Звёзды скукою отметинпоявляются… Шумитвсё пространство в ожерельяхпод завесой снежных бурь.А труба выводит трели,словно бы из дыма дурьвыжимает в одночасье,и становится тепло.Непонятки в поле мчатся.Давит ветер на стекло.Отражением сверкаетнедоразвитость пурги.Кто, не знаю, нас карает?Но расходятся круги,по которым через складкиместности идём в тайгу,где все взятки вроде гладки,потому и берегусостояние полётастранной мысли на ветру.Настаёт в судьбе забота,лишь о том и говорю.

По ранжиру

Совершаем часто мы ошибки,оттого и нет прощенья нам.Ничего не знаю я о Шипке.Не ходил в походы по хребтам.И спасать народы не хотелось.Он генералиссимус страны.Где неяркое во всём вертелосьиз далёкой древней старины.Становились строго по ранжируна гоп-стопе под мостом, внутри:«Быть бы живу, – вспомнил, – не до жиру!»На беспамятстве идей зари,не взошедшей в сером небосклонесудеб, искалеченных войной.Оказавшихся опять в полоне,а безвинность их была виной.Проходил сквозь стены на форсажебез поправок на беспечность зла.Кто-то первым бросит камень, скажет:«Полагается за все дела».Вы не с тем вступили, люди, в драку,а в гоп-стопе правила не те.Напуская в отношеньях мраку,но отметин нет на злой версте.И сбивается с пути гоп-стопник.Не по правилам живёт страны.От напряга непременно лопнетпод присмотром диким Сатаны.

Перегрелся ствол

Разбирать винтовку «Мосин»пусть научит командир.На меня он что-то косит.От ногтей идёт задир.Пули вылетают в пачках.Перегрелся с ходу ствол.Сизым дымом зори пачкал,а затвор весь занял стол.Отвертел я даже мушкуи пришпилил вмиг к доске.Разбираю как игрушку,весь в печали и тоске.Слева вверх идёт направо,вьётся ствол, весь нарезной.Гнутся скошенные травы,оголяет «мезозой».С автоматом дело проще,набиваю магазинсмертью и луплю по роще,по прохожим без корзин.Становлюсь открытой цельюдля карателей стихов.И аукается сельюбез обилия злых слов.Поработал я с «максимом»:саданул всю ленту враз.Всё на телефон заснимем,видео создав, рассказ.Поигрался с пистолетом,а «макаров» промолчал.И с обеих рук дуплетомбил по целям, без началвышел я с «сорокапяткой»,разбирая злой «калаш»я одною левой пяткой,удовлетворивши блажь,саданул из «града», смазав.От ответки в сонм стиховя ушёл от всей заразыбез обмана и без словразобрать все «Авангарды»на сверхзвуке у плетняза бессмысленность награды,что обходит вновь меня.И запишут в патриоты:научился же стрелять,попадаю прямо в соты,защитить смогу я Мать —Русь-Россию да с Сибирью.А китайцам шиш, не пядь.Понастроим снова тиры,регулярно чтоб стрелять.

Фонари блестят

Чувствую всю грусть я предков.Натворили что мы со страной?!Встретишь совестливость редко.С честью истинно свинойобстоят дела не хуже,даже лучше иногда.Винегрет дают на ужин.Удивляется звездапод карнизом, на окошке.Фонари блестят кругом.Семеро сегодня с ложкой,лишь один я с батогом.В беспределе снегопадасветит голая луна.Нету у меня айпада,но не знаю, чья вина.Помню огонёк лампады —образ детских грёз моих.Вдруг из ветреной засадыпоявился этот стих.