Затем случилось еще одно странное происшествие. Ваня собрался на прогулку со Снежком и как раз спускался по ступеням подъездной лестницы, когда из-за двери одной из квартир послышались рассерженные крики, и следом раздался неистовый детский плач. Снежок залаял. Пес не любил, когда кто-то ругался, и так выражал свое недовольство. Дверь, за которой шумели, с треском распахнулась, ударившись об стену, и соседка Оля, та самая, которой Ваня часто помогал переносить по лестнице детскую коляску, вылетела оттуда с разгневанным лицом.

– Вечно твоя псина гавкает! Сколько можно? Ребенка разбудили! – ее неистовый вопль огласил весь подъезд. Ваня замер в недоумении, не понимая, отчего это всегда добрая и улыбчивая соседка так сердится.

– Простите, – пробормотал он. – Но Снежок залаял, когда ваш малыш уже плакал. Он его не будил.

–Ты еще и споришь, нахал? – женщина вся тряслась от гнева. – Ходишь по утрам и вечно топаешь, аж стены трясутся!

И тут она запустила в него каким-то предметом и с силой захлопнула дверь. С потолка посыпалась штукатурка, а к ногам Вани со звонким шлепком упал замызганный домашний тапок. Снежок залился лаем и рванулся к двери обидчицы, но Ваня дернул за поводок и помчался вниз, чувствуя, как на глаза навернулись слезы. За что? Ну за что? Ведь он всегда ей помогал, а она орет на него с такой ненавистью! Может, у нее что-то плохое случилось? Наверное, соседку еще до Вани кто-то сильно рассердил, решил он.

На этом странные происшествия не закончились. В школе Ваню неприятно удивила учительница английского Илона Марковна. Он даже не узнал ее вначале. Ее лицо, всегда излучающее спокойствие и доброту, было перекошено злобой. Она ходила вдоль классной доски и с остервенением стучала каблуками так сильно, будто хотела пробить дыру в полу. Перепуганные дети молча следили за ней в ожидании, когда же она начнет урок. Наконец, она повернулась к ним, сверкая глазами, полными ненависти, и процедила:

– Что ж, тупоголовые. Думаю, вряд ли вы порадуете меня знаниями. Всем по двойке, и пошли прочь отсюда!

Дети ошарашенно заморгали.

– Почему всем двойки? Я выучила новые слова, могу рассказать, – робко пискнула Яся Королева, обычно смелая и бойкая, но сейчас растерявшая весь свой озорной задор. Она едва успела пригнуться, и над головой ее, шелестя страницами, просвистел учебник, врезавшись в стену рядом. Ученики ахнули.

– Пшли прочь, бестолочи! Всем двойки за четверть! – взревела жутким голосом Илона Марковна и метнула в класс указку, которая ударилась об Ванину парту и разлетелась на несколько кусков.

Дети вскочили и бросились вон из кабинета, устроив давку в дверях, а на их головы градом посыпались разнообразные предметы, попадающиеся Илоне Марковне под руку, – карандаши и ручки, тетради и линейки, кусочки мела и прочая мелочь. Когда Ваня протискивался в двери, рядом с ним с оглушительным грохотом ударился в стену учительский стул, рассыпавшись на части.

Толпа перепуганных учеников помчалась по коридору, едва не сбив с ног директора. Сергей Иванович сердито воскликнул:

– Что происходит? Кто позволил устроить забег во время урока?!

– Сергей Иванович, нас Илона Марковна выгнала!

– Она взбесилась!

– Она хотела всех убить!

Ученики начали наперебой рассказывать о происшедшем. На лице директора возникло недоверие. Он прошел по коридору к распахнутой двери и едва успев войти, тут же выскочил оттуда, как ужаленный, а следом за ним вылетели и разбились об пол клавиатура и компьютерная мышь. В стороны брызнули осколки пластика.

– Черт знает, что такое! – выругался директор, оглядываясь на дверной проем с ошалевшим видом.

– Пошли все прочь! – раздался оттуда истеричный визг.

В общем, все закончилось тем, что Илоне Марковне вызвали скорую помощь. От ее безумного воя, сравнимого разве что с воем раненого бегемота, содрогалась вся школа, пока медицинские работники вели по коридорам учительницу в смирительной рубашке.

Учеников отпустили по домам. Урок английского был последним. По дороге домой Ваня вдруг вспомнил о старушке, которой однажды помог донести до дому продукты из супермаркета. С тех пор он раз в неделю приходил к ней, чтобы сходить в магазин, обычно по пятницам, потому что пятница была днем скидок. И сегодня был как раз этот день. Ваня свернул на улицу, ведущую к ее дому, и, добравшись до дверей квартиры, позвонил в звонок. Роза Петровна, так ее звали, открыла не сразу. Ваня знал, что ждать нужно не меньше двух минут, ведь передвигалась она очень медленно. Однажды как-то раз Ваня спросил, почему она не пойдет к врачу, чтобы вылечить больные ноги, и тем самым очень ее рассмешил. Роза Петровна ответила ему веселым голосом, но слова оказались грустные: «Таблеток от старости еще не придумали. Вот когда ты проживешь с мое, может, к тому времени придумают, а пока… Но это ничего, у всех стариков что-то да болит. У кого – ноги, у кого – сердце, кто слепой, а кто – глухой. Жаль только Мурку мою, кошку. Вот помру, и некому будет о ней позаботиться». «Ну нет, вы еще долго проживете!» – попытался подбодрить ее Ваня. «А это ни тебе, ни мне неведомо», – ответила старушка, и добавила шутливо: «Кошка не картошка, не выбросишь в окошко!» – и снова рассмеялась, но не весело, а как-то вяло. И Ваня пообещал, что заберет ее кошку, если – не дай Бог! – с Розой Петровной случится ужасное (он не смог сказать «если вы умрете»).

Наконец, дверной замок щелкнул, и в узкий проем высунулась ее худая костлявая рука, протягивающая скомканные деньги и листок со списком продуктов.

– Что-то долго ты сегодня, – вместо приветствия проворчал ее голос из-за двери, и Ваня от удивления не нашелся даже, что ответить. Во-первых, он пришел даже раньше на полчаса, потому что урок английского отменили из-за странной болезни учительницы. А во-вторых, Роза Петровна никогда не разговаривала с ним так невежливо. Тем не менее, мальчик взял деньги и список, и дверь тут же захлопнулась. Решив, что старушке, возможно, просто нездоровится, Ваня поплелся в супермаркет, размышляя, отчего это день сегодня складывается из одних неприятностей? И чего еще от него ожидать?