В глазах этих злость, не обида, не ненависть, а самая искренняя злость. Она смотрела на меня своим взглядом, из которого искры в разные стороны сыпались. Такие, будто кто-то подлетел к солнцу и начал бить по нему наковальней. А я смотрю, и еле сдерживаю улыбку на лице.

Рассерженная Ника? Что-то новенькое. Что-то непонятное, неисследованное, не опробованное.

Снова взгляд за ее грудь зацепился. Снова все слова проклятий. Несмотря на всю ситуацию, несмотря на этот сложный разговор, в штанах стало моментально тесно.

— Белка, если твои сиськи так и будут продолжать маячить у меня перед глазами, то клянусь, разговор наш отложится на длительное время.

Не врал. Был уверен, что прямо сейчас же подскочу к ней, и на хрен разорву всю одежду, которая мешает мне видеть безупречное тело.

— Иди и смотри на сиськи своей Каролины.

— Ник, ну, ты ведь не глупая. Должна понимать, что мне Карлуха и даром не нужна. Выкидывай из красивой головки бредовые мысли и обиды, и начинай раздеваться.

— Так я тебе и поверила. Сначала мне звонит Озерин, рассказывая, что ты решил развлечься со своей бывшей, за следом я звоню тебе, и что я слышу? — на последних словах она воскликнула.

— Что же? — вторя ее интонации, с ужасом воскликнул в ответ.

— Егор, хватит! Хватит издеваться. Прекрати делать вид, что ничего не происходит.

— Белка, так ничего и не происхо… — И тут я зацепился за ее слова. Сначала, не обратил внимания на знакомую фамилию, но с поздним зажиганием, смысл ее слов дошел до меня. — Значит, вот кто у нас такой разговорчивый? Щенок-Озерин решил мне под дверь нагадить!

Щелчок! И мой воспаленный мозг рисует картину, как я отрываю ему яйца. Щелчок! И я вижу, как он корчится от боли, умоляя пожалеть его. Щелчок! И я отправляю слизняка к родной мамочке.

Чертов урод, решил ударить по руке, которая его кормит.

— Разговор бывших влюбленных? И, какие еще новости тебе поведал наш маменькин сыночек? — Старался не пугать белку своей злостью, поэтому пытался сдержать этот неожиданный нервоз. Одна мысль, что Озерин подходил к Нике, мгновенно разжигала кратер ненависти. Внутри все пылало, словно кто-то облил все кишки керосином, а сверху бросил окурок. Белка моя. И никто не имеет права, находится рядом с ней. Только я. Я один. И мне легче откусить себе руку, чем позволить ей уйти. Нет. Никогда.

Черт. Это мне придется убивать каждого, кто к ней подойдет? Белка красотка. Работы у меня будет многовато.

Ника сделала такое лицо, словно я сейчас несу хрень, а на самую важную деталь просто не обращаю внимания.

— Егор, уйди, пожалуйста. Я не хочу разговаривать. Найду свой паспорт и уйду.

— Белка, я задал конкретный вопрос. Что еще он тебе сказал? Мне нужно знать, за какие слова я буду ломать ему ребра.

«Неужели она еще не поняла, что не сможет и за порог ступить? Хрена лысого я позволю ей это сделать».

— Уже неважно. — С сожалением в голосе сказала Ника, и отвернулась от меня.

«Нет, родная моя. В глаза мне смотри, когда оставить хочешь. Черт возьми, мне нужны твои глаза, иначе я ни хрена не пойму».

Ника.

Прикусила губу, когда почувствовала за спиной горячее тело Егора. Попыталась скинуть его руки, но разве могла я это сделать? Моя сила, против силы взрослого мужика, который, кажется, одним ударом может сломать скалу. Ничего не получилось. Он меня к себе развернул, и как-то выжидающе в глаза посмотрел. Словно искал в них что-то. Выведывал. Но они молчали. В них только боль была. Я до сих пор не могла выкинуть из головы образы Егора и Каролины. Они так и продолжали травить мое сердце своими удовлетворенными видами. Понимала, что это, просто моя фантазия играет со мной в плохую игру «сожри себя изнутри», но поделать ничего не могла. Кричать хотелось. Колотить руками по накаченному телу, заранее зная, что не сумею причинить ему и капли боли. Хотелось сделать хоть что-нибудь, но я продолжала стоять и молчать, позволяя Егору высверливать во мне дыру своим нетерпением продолжить начатый разговор.

— Клянусь, если ты сейчас же не расскажешь мне все, то в ближайшее время не сможешь сидеть. Ремнем отдеру, не жалея.

Хочу отойти, чтобы одним кислородом с ним не дышать, но не получается. Я делаю шаг назад, он шаг вперед. И так нескончаемо, пока я не натыкаюсь на стену, и руки Егора захватывают меня в кольцевую ловушку.

Тело моментально реагирует на такой близкий контакт. Делаю непроизвольный, громкий выдох, и замечаю реакцию Егора, и улыбку на его лице.

«Он собирался улететь с бывшей. Он хотел провести время с ней» — повторяю про себя как мантру, и слышу внутренний голос, который шепотом говорит: «Но он не уехал. Он вернулся к тебе».

Зажмуриваю глаза, в надежде отключить звук. Не готова я воевать сама с собой. Я, вообще, воевать не хочу. Ни с кем. Хочу свернуться в кокон, и пролежать так до того момента, пока не настанет время превратиться в беззаботную бабочку, которую больше никто не обидит.

— Нет. — Твердый, холодный голос разрезает тягучую тишину. Глаза Егора на секунду темнеют, но потом он берет себя в руки и ухмыляется, проводя ладонью по моей щеке.

— Да. Ника. Да.

— Сначала расскажи мне, как Каролину оказалась рядом с тобой. — Мое упрямство действует на обоих по-разному. Меня подбодряет, Морозова бесит. Но никто ведь не говорил, что будет легко.