— Ты мне скажи.

— Нас сегодня ужасно избили. Просто ужасно. Я знаю, что Тош чувствует себя хуже, чем она пытается нам представить, и Джеймсу точно нужна медицинская помощь. Оуэну тоже, но он корчит из себя мачо.

— Старый добрый Оуэн.

— В чём, чёрт возьми, твоя проблема?

Джек откинулся на спинку стула.

— Мы должны были оказаться на высоте. Мы должны были выполнить работу быстро и чисто, прежде, чем кто-либо узнал бы о происходящем. Прийти и уйти. Весь этот бардак уже завтра появится в «Вестерн Мейл», Гвен. Загадочный бунт. Смерти. Мы ничего не сможем с этим поделать. У нас нет времени на то, чтобы стереть память и фальсифицировать смерти. Получился просто один большой бардак.

— Мы сделали всё, что могли, и…

— Именно об этом я и говорю. Этого было недостаточно. И это ещё мягко сказано.

— Между прочим, я ещё сказала «и», — заметила Гвен.

— «И» я тоже.

— И мы победили, вот что я собиралась сказать, — сказала Гвен. — Мы остановили это. Мы заперли эту вещь в ящик, хотя она чуть не убила нас.

Джек пожал плечами и поднялся на ноги. Он посмотрел на неё.

— Знаешь, о чём я думаю? Я думаю, что ты обиделась на меня, Гвен Купер, потому что я назвал вас любителями.

— На самом деле, нет, это не так, — ответила Гвен. — Я прекрасно осведомлена о своём статусе любителя. Так же, как и Тош, и Джеймс, и Оуэн. Видишь ли, насколько мы знаем, в этих делах могут быть только любители. Может быть, разве что кроме тебя. Всё, с чем нам приходится иметь дело, Джек. Эти чёртовы вещи, с которыми нам приходится сталкиваться. Здесь мы всего лишь любители, Джек.

— Этого я и боюсь, — сказал Джек.

Гвен вздохнула и покачала головой.

— Иногда… — начала она.

— Иногда что?

— Иногда ты бываешь самой большой задницей, которую только можно себе представить.

— Это всё? — спросил Джек, садясь обратно за стол. — Ты закончила?

— Думаю, да.

— Я тоже так думаю. Уходи и берись за работу вместе с остальными. Не возвращайся до тех пор, пока у меня не перестанет болеть голова.

— Как я узнаю, что у тебя перестала болеть голова?

— Я не буду вооружён.

— Очень смешно. Ха-ха.

— Посмотри на моё лицо.

— Лучше не буду, — ответила она и ушла.

На полпути к медицинской зоне она остановилась. «Лучше не буду»? Сколько ей лет, шесть?

— Здесь всего лишь синяки, — сказал Оуэн, убирая в сторону медицинскую лампу.

— Всего лишь синяки? — эхом отозвалась Тошико.

— Хорошо, отвратительные, ужасные синяки, но всё равно это всего лишь синяки. — Оуэн ещё раз взглянул на её горло. Бледная кожа была покрыта коричневыми следами пальцев. — Этот большой ублюдок оставил на тебе несколько штук.

— Да, — сказала она. — А теперь я могу одеться?

Оуэн с ухмылкой взглянул на неё.

— Если только ты не хочешь, чтобы я осмотрел что-нибудь ещё.

Тошико покачала головой и потянулась за свитером.

— Осмотри Джеймса, пожалуйста.

— Если ты не против, — сказал Джеймс. Он был раздет до пояса и лежал на кушетке для осмотров. Оуэн накрыл стальную поверхность чистой бумагой, но Джеймс всё равно чувствовал себя уязвимым. — У меня такое ощущение, как будто я ожидаю вскрытия, — пожаловался он.

Оуэн отрегулировал освещение и ощупал чёрно-зелёные синяки и ушибы на белом торсе Джеймса.

— Тебе и правда досталось, да, приятель? — сказал Оуэн.

— Ой! Я буду… ой!.. жить?

Оуэн не ответил. Он провёл своим бекаранским прибором для глубокого сканирования тканей над телом Джеймса и посмотрел на графические дисплеи.

— У тебя трещина в ребре с левой стороны. Я сделаю повязку, но тебе придётся вести себя спокойно. Не поднимай тяжести. О, и твой левый локоть тоже не в порядке. Здесь нет трещин как таковых, но есть серьёзные повреждения тканей. Подожди.

Он провёл прибором над рукой Джеймса.

— Приложи лёд и никого не лапай.

— Да, доктор, — Джеймс сел.

Они услышали металлический скрежет открываемого шкафчика. Гвен стояла у раковины и копалась в аптечке в поисках чего-нибудь, чем можно было бы помазать руки.

— Давай я всё сделаю, — сказал Оуэн.

— Я сама могу, — ответила Гвен. — Лучше собой займись.

— Я? — переспросил Оуэн. — Я в порядке. В некоторые пятничные вечера со мной бывало кое-что похуже. — Он сел на вращающийся стул, проехал на нём по выложенному плиткой полу к нижним шкафчикам и наклонился. Вздрогнул, на мгновение замер, чтобы вытащить из-за пояса пистолет и положить его на шкафчик, а затем снова наклонился и открыл выдвижной ящик под полкой с инструментами. Он вытащил бутылку виски, вытащил пробку и сделал большой глоток.