Ллойд Биггл-младший
Самая усталая река
ОН ДАЛ КЛЯТВУ ОХРАНЯТЬ БОЛЬНИЦУ И ПОМОГАТЬ СПАСЕНИЮ
ЖИЗНИ ЛЮДЕЙ, НО ВРАГИ УЖЕ ПРОБРАЛИСЬ ВНУТРЬ...
За спиной послышался знакомый скрип колес. Карлтон Коннеджер машинально отступил в сторону и прижался к стене. Мимо него по коридору с легким жужжанием двигалась больничная каталка с полулежащим на ней пациентом. Внезапный испуг промелькнул в глазах больного, когда перед ним появилась на миг фигура Коннеджера. Еще раз скрипнули колеса, и каталка исчезла за углом, где размещался центр гидротерапии.
Коннеджер хмуро посмотрел ей вслед. Он никогда не слышал, чтобы кому-то из пациентов не нравились водные процедуры, а этот явно испытывал панический страх. Но когда на минуту остановившись у открытой двери центра, Коннеджер заглянул внутрь, старик Мэннингэн, гидротехник, тоже испуганно вздрогнул и, не сразу узнав его, еще некоторое время с тревогой оглядывался кругом своими близорукими глазами.
Все находящиеся здесь, и пациенты, и персонал, были испуганы. Некоторых из них вообще не покидал ужас, особенно тех, кому раньше не приходилось испытывать этого чувства.
Снова заскрипели колеса. Коннеджер отступил в сторону. Еще один пациент, лежа на каталке, посмотрел испуганно. Коннеджер проводил его взглядом и медленно двинулся дальше.
Когда он зашел на склад, Ритала Мелмэнн Дэнвист с беспокойством оглянулась на него и спросила, недовольно нахмурившись:
– Ну, что там еще?
– Нашли пропавшие шприцы?
– как можно непринужденнее осведомился он.
– Послушайте, никто тут годами не пользовался этими шприцами. Я совершенно уверена, что их просто списали, и задолго до того, как я пришла на эту мерзкую работу. А теперь они хотят все навесить на меня, в первую же инвентаризацию! Так что я влипла, - она подняла на него полные тревоги глаза: - Что же теперь будет?
Коннеджер облокотился о стойку.
– Служба общественной безопасности считает, что их исчезновение связано с торговлей наркотиками, но я не согласен. Вам известно, что в аптечном отделении пропало несколько литров тарменола?
Она застыла в изумлении.
– Тарменол - это сильнодействующий барбитурат для внутримышечного впрыскивания, - продолжал он.
– Пять кубиков могут убить совершенно здорового человека.
Коннеджер направился к выходу, остановился в дверях и оглянулся. Ее глаза до-прежнему смотрели тревожно, но их выражение почти неуловимо изменилось.
– Исчезнувшие шприцы были рассчитаны как раз на пять кубиков, сказал он.
Коннеджер направился в аптечное отделение, где полным ходом шла лихорадочная инвентаризация. Пригласили даже специалиста со стороны, которому надлежало учесть и переписать все имеющиеся в наличии лекарственные средства. По дороге он услышал, как в кармане дважды пискнул передатчик. Он достал рацию, настроил и устало сказал:
– Служба безопасности, Коннеджер на связи.
– Чувствуется, что вы очень устали, - ответил приятный голос.
– До смерти, - рассеянно брякнул Коннеджер.
Послышался дружелюбный смешок.
– Здесь не лучшее место для таких выражений. Вы всю ночь провели на ногах?
– Я бодрствую вот уже двое суток подряд.
Снова смешок.
– Директор согласился принять депутацию пикетчиков. Он бы хотел, чтобы присутствовали и вы.
– Скажите доктору Альфнолу, что я сам организую эту встречу. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь из этих юнцов протащил в здание больницы бомбу.
Он переключил передатчик на другую волну.
– Говорит Коннеджер. Прошу доложить обстановку в отделении эмоциональной терапии.
Другой голос, твердый и четкий, произнес:
– Больных много, и они продолжают поступать. Практически полная нагрузка, но пока все в порядке.
Коннеджер положил передатчик в карман и направился в отдел безопасности, вспоминая тот приятный жизнерадостный и участливый голос, который слышал несколько раз на дню из директорского кабинета. Он никогда не встречался с его обладательницей, но подозревал, что это, вероятнее всего, какая-нибудь невзрачная старая дева.
Опять проскрипели колеса. Коннеджер отступил в сторону. Повезли еще одного испуганного больного.
Коннеджер встретился с депутацией пикетчиков у главного входа. Демонстранты заметно поутихли, они выглядели куда более усталыми, голодными и измученными, чем утром, когда рьяно размахивали своими плакатами: "Требуем достойной смерти!", "Дайте нам умереть без свидетелей!", "Больницам - да, цирку - нет!", "Естественная смерть оскорбление рода людского!". Некоторые из этих лозунгов успели поистрепаться и обвиснуть.