И вот теперь меня поставили перед фактом. Поставили категорично и безапелляционно! Муэн, так и не обернувшись, вновь откинул волосы назад и шагнул в соседнее помещение. Я же... спрятав лицо в ладонях, разрыдалась. Поплакать было о чем: происходящее между нашими народами никуда не делось, а между нами все изменилось коренным образом. Я не понимала, как принять это противоречие.

Однако новости о прочности наших уз неожиданно обрадовалась. Она дала надежду, что мы сможем между собой все как-то разрешить. Теперь выходило, что друг другу мы совсем не чужие...

Я слышала, как карангарец вернулся и молча перемещался по комнате. Но смотреть на Муэна сил не было, слишком много вопросов возникло и к нему, и к себе. Вопросов, на которые, возможно, нет ответов! В итоге, так и не сказав друг другу хоть что-то, мы расстались. Он ушел!

Почему не рассказал мне сразу? К чему было заводить со мной роман в академии? И предъявление брачных притязаний? Теперь этот поступок виделся мне в другом свете. Но почему не пожелал обменять, не откликнулся ни на один сигнал, касаемо меня, от руководства земного космического флота? А камень этот, зачем надо было срывать его с меня, еще и так... устрашающе.

Война, опять же... к какой из сторон мне себя теперь надлежит относить?.. Как принять ее жертвы? Вопросы не заканчивались, наоборот — каждый из них порождал множество новых. Ответы дать мне мог лишь... муж. Он же главный враг и любовь всей моей жизни.

Как все трудно! И как мне надлежит реагировать на его поступок, на предложение убить?

Не знаю почему, но зримое подтверждение нашей связи произвело на меня сильнейшее впечатление. Я как-то сразу поняла, почувствовала, что это — незыблемая истина, что Муэн не был голословен, когда говорил о неотвратимости. Внутренним чутьем я приняла эту истину сразу. И нашу близость, эти узы.

При этом горечь гражданки земного союза, в полной мере испытавшей на себе бремя войны, никуда не ушла. И обида на него за то, что бросил одну, оставил вдалеке от себя, что — и это сейчас стало мне очевидно — все это время жила в моей душе, не пропала.

К сожалению, Милены рядом не было, да и сам Муэн был гораздо более лучшим источником информации.

«Потребую от него объяснений», — решила я, устало откидываясь на кровать. Изматывающее напряжение и жестокий утренний эксперимент карангарца, вкупе с бессонной ночью, меня подкосил.

По реакции марана смогу и судить о его отношении и намерениях относительно нас. Из этого буду исходить в дальнейшем поведении. И смогу определиться для себя: примирюсь ли с таким мужем, приму для себя его суть, закрою глаза на его роль в уничтожении моей расы, стану ли предательницей... Решение было не из простых, и я подозревала, что при любом выборе душу будет до конца жизни отягощать вина.

Одно было бесспорно — на Карангаре я надолго. От Муэна мне не убежать.

Глава 13

Проснулась с ощущением чужого прикосновения, ласки... Маран, скользя пальцами по лицу, едва ощутимо касался лба. Невольно задержав дыхание от нахлынувших эмоций, выдала себя. Сердце защемило ощущением близкого тепла и одновременно пониманием едва ли не глухой безысходности нашей ситуации. Несовместимости. Моральной…

Эта война лишила нас любого шанса на счастье, при том что я в душе не сомневалась — нам будет хорошо друг с другом.

Муэн отстранился, но я слышала его дыхание и понимала, что мужчина остался рядом. Плавно приоткрыла глаза. В помещении было темно, я лишь угадывала очертания его силуэта.

— Ты поэтому брачные обязательства предъявил? — вдруг подумала об этом.

— Да, когда нашел тебя, сразу подал заявку, хотел соблюсти все ваши условности, — Муэн на мой спонтанный вопрос ответил. Голос в темноте звучал негромко, как-то успокаивающе, поэтому я осталась лежать, продолжая всматриваться в карангарца. А он, выдержав паузу, размеренным тоном добавил. — И ты отказала мне...

«Отказала?» — я растерялась.

И только потом сообразила, что гражданке Земли не пристало отвечать на предложение врага согласием. Ответили за меня, да и вряд ли я ответила бы иначе... в тех обстоятельствах.

Помолчав, решила беседу продолжить. При этом интуитивно боялась задевать самый острый вопрос — войну.

— А почему ты меня искал? Из-за этих… знаков?

— В каком-то смысле. Знаки – это синры, символ объединения у нас. У меня не было иного выхода, или найти тебя, или так и жить… в одиночестве.

— Это так серьезно? – мой растерянный шепот. – Как они смогли появиться и у меня?

— Для меня серьезно, для тебя… полагаю, что нет. Но для твоей бабушки, ведь она подарила тебе оберег, все так же было серьезным, уверен, — и снова усталый вздох.