Я зарыдала в голос и стала умолять маму уехать обратно. Впрочем, скоро смолкла, потому что никто не обратил на меня внимания. Все стояли подавленные и растерянные.

И тут мама тряхнула головой и скомандовала: «Так, заносим вещи, берем только самое необходимое. Дверь заколачиваем. Ночевать поедем к тебе, Эмма. Надеюсь, место для нас найдется – ненадолго».

Это была ее особенность: тихая и порой нерешительная, мама в трудную минуту мгновенно собиралась и принимала единственно правильное решение. «Конечно, конечно! – закричали в один голос тетя Эмма и дядя Сережа. – Мы и сами собирались предложить тебе пожить у нас, пока устроишься».

Все оживились, захлопотали, стали затаскивать вещи, вернули обратно выставленные доски. И только я продолжала тихо всхлипывать – от усталости, пережитого и стыда за свое малодушие.

Позже соседи возвратили нам что-то из вещей, которые они успели припрятать до вселения временных жильцов, – книги, немного одежды, посуду и фотографии, которым мама обрадовалась больше всего.

Как добрались до Столешникова, сколько дней там прожили, не помню. Знаю только, что через некоторое время мы переселились в нашу комнатку, которая показалась мне уже родной и уютной. Теперь я понимаю, каких усилий стоило маме это восстановление. Очень хорошо помню ощущение собственного дома. Не временного, как все эти годы, а своего, прочного, может быть, даже вечного.

Меня определили в школу в Безбожном переулке (ныне и раньше – Протопоповский). Из первой ученицы шурабадской школы я как-то быстро превратилась в одну из последних. Особенно отставала по чистописанию, которому в Шурабаде почти не учили. Меня это не слишком огорчало, но было тоскливо и всё время хотелось обратно – к горам, свободе и свежему ветру, который нёс с собой ощущение бескрайности мира и жизни.

Постепенно я стала привыкать. Спасали, как всегда, книги, которые я читала запоем и без разбору. Решила записаться в школьную библиотеку. «Какой класс?» – спросили меня. – «Третий». – «Можем предложить „Лягушку-путешественницу“». – «Читала», – робко ответила я (я всегда робела в присутственных местах). – «„Что я видел“ Житкова». – «Читала». – «Ну, хорошо, а „Каменный цветок“ Бажова»? – «Читала», – совсем скисла я. Наступило недовольное молчание. – «Ладно, иди, сама посмотри и выбери». Я радостно бросилась к полкам и через некоторое время подошла к библиотекарше с «Дон-Кихотом». – «Ты что? – ахнула та. – Это же для восьмого класса». И решительно водрузила книгу на место. Больше я в эту библиотеку не ходила.

Конец ознакомительного фрагмента.