Она, однажды увидевшая старый фильм из Федеративной Республики Германии «Виннету – сын Инчучуна», была поражена игрой киноактёра Пьера Бриса в роли Виннету – вождя индейского племени апачи, подростковым девичьим сердцем восхищена стройной мужской статностью, вот такой тихо упругой, размеренной походкой великолепного киноактёра. И сейчас в этот миг она увидела повторение. И потому невольно девичье сердце рванулось восхищением, что мигом позже и накрылось удивлением, ибо этим юношей оказался обладатель того взгляда на лекции, что тогда она взором наткнулась точно глаза в глаза…, и юноша застыл и отворотил взгляд.

На следующий день она снова увидела его, на этот раз шедшего один мимо деканата, и опять взором на взгляд. И всколыхнулся образ великолепного киноактёра Пьера Бриса в роли Виннету – вождя апачей. И оттого всего лишь на мгновенье восхищение, но затем опустила взгляд девичий и постаралась пройти мимо. И он одновременно отвернул взгляд мимо и прошёл мимо. И разошлись…

Могла ли представить раньше, что перед сном немного да призадумается о нём, представит его облик.

Немного приболела, потому отсутствовала неделю. Наступили двадцатые числа сентября. Бабье лето разгулялось. Ярко светило солнце, приятно согревая. В этот день после занятии по физкультуре всем курсом потянулись к трамвайной остановке. Да, во время занятий она издалека видела его, что вновь и вновь подкрепился образом вождя индейского племени, созданного обаятельным киноактёром. Но как же он выделяется в игре в футбол!

И вдруг они – девушки шедшие впереди, увидели не притворное проявление экстрима, увидели момент предстоящей трагедии. То раздались крики мальчишек-удальцов, вздумавших поиграть на крыше. Может, до этого играли много раз, но всегда в любой деятельности, да подвернётся какой-нибудь случай из разряда какой-нибудь неординарности. А тут был, ещё как случилась такая неординарность из разряда трагедийной экстремальности, что выразился тем, что один из таких вот сорванцов точно сорвался и очутился на самом краю крыши, уцепившись за карниз. Сколь ж так продержится, пока не подоспеет машина МЧС или же пожарная с лестницей?

По обыкновению женскому, девичьему раздались крики студенток, полные тревоги, отчаяния. Во всём присутствовала безнадёжность ситуации, такая неотвратимость трагедии. И сердце сжалось у неё…

Могли ль такое представить все студентки университета и она в том числе? Один юноша, кажется один из студентов из их университета, из их курса неожиданно для всех решился на отчаянно необыкновенный поступок, что имело продолжение феноменальностью и замысла, и его исполнения. Ловкость юноши была сопоставима с ловкостью гимнастов, акробатов, иных мастеров спорта в тех видах, где всегда возносится сложность координации. Он подобно верёвочной вёрткостью необыкновенно гармонично соотнёс размер и вес тела в клубок, в единство феноменальности. И взыгрался быстротой усиленного вихря, что не вскарабкался, а истинно спринтером взбежал вверх по водосточной трубе подобно обезьянам, подобно кошачьим. И вот он рядом с крышей. Мальчишка держится из последних сил, тогда как у его товарищей лишь испуганные взгляды обречённости неотвратимой. Но некогда юноше обозревать. Он мгновенно подхватывает этого сорванца за торс, притягивает к себе, что тот почувствовав опору, крепкой цепкостью от страха вцепляется в неожиданного спасителя, потому пора спускаться. И снова бег стремительности на четвереньках ли вниз вертикально, что будь разум у обезьян да кошачьих, то они уж по достоинству оценили бы такую удаль, такое проворство, саму поступи упругость. Но девушки, первокурсницы университета оценили, и в первую очередь высоту взлёта юношеской души, мужского духа, что выразилось всеобщим восхищением. И она также была солидарна со всеми, как вдруг от памяти взорвалось что-то, будто встрепенулось дежавю…

Когда-то на пирсе озера Ногон-нур разыгралось одно мерзкое действо, зачинщиками которого были сынки и чиновников, и олигархов, что противным образом решили примериться к посторонним девушкам. Но неожиданно для всех и решил заступиться за них, за этих девушек один подросток, ещё мальчонка. И был сразу же повержен одним приёмом, таким ударом ноги в грудь, что перелетел, перевернулся через перила пирса и упал, в брызгах плюхнулся в воду по колено у берега. Попробовал подняться и зашатался, и опять обвалился в воду. И тогда она, движимая возмущением к так названной «золотой» молодёжи, но полная сочувствием к этому подростку, на которого снизошла такая высота полёта души, что она даже прониклась восхищением к этому, однако, тщедушному подростку, что в тот момент и потерпел поражение. И вот сейчас в этот миг озарением память и выдернула из кладовой тот случай, и потому она узнаёт в этом юноше того самого подростка, что слезами на глазах от беспомощности, от бессилия полоскался по той воде по колено. Тогда она помогла ему выбраться на берег. И после того случая не раз вспоминала его, пусть потерпевшего поражение, но мальчонки духом и взлетевшего до тех вершин, где всегда и есть полёт благородства. Прошло с той поры два года. Но какое изменение…?! Она в этот данный миг узнала его, и восхитилась в таком экстазе изумления, что стало для юноши светлым бликом искренности неведомой.

7

С ним что-то происходит? И это изменение становится заметным и заметным для него, и пока только для него. Дома лишь подметили однажды, что он за лето после школы как-то поздоровел, покрепчал и только. А в университете кто знал его раньше? Из всего класса он один на этом факультете, тогда как остальные или в других факультетах, или в других институтах, да к тому же в других городах.

Ещё тогда после того занятия в бассейне, когда он одним своим появлением вызвал лёгкий переполох, дома пришлось в своей комнате, затем в прихожей перед зеркалом, когда никого не было, пристально всмотреться в себя самого. Да, перемена есть, притом ощутимая. Его тело с кожей свежести упругой готово хоть с утра до самого позднего вечера разгружать и разгружать вагоны с углём без всяких перекуров. Конечно, ему никогда не приходилось разгружать вагон с углём, но он представил так, ибо знал, что такое физическая работа. Летом в деревне у родственников не раз бывал на сенокосе, и притом деревенские весьма похвально отзывались о его работе. Потому и представил вот так.

Во время такого разглядывания заметил ещё одну, однако, немаловажную деталь – куда-то исчез шрам. Просто исчез. То это был тот шрам на подошве стопы, что остался после того случая, когда несколько лет назад нечаянно наступил на косу, оставленную ещё одним таким городским лежать на скошенных травах, лежать не по правилам. Всегда косу, когда оставляют в лежачем положении, то острым лезвием вниз и всегда прикрыть маленькой охапкой сены саму железную косу. Тогда резануло, так резануло. С трудом остановили кровь. Вот так и остался шрам напоминанием о той неосторожности на покосе. Но в те минуты разглядывания шрам, что выделялся отчётливо, он не увидел. Но ведь был же. И куда подевался? Сияющая свежей гладью кожи, блистающая пятка и всего лишь.

Тогда в те минуты как то пришла на ум вот такая проверка себя переменившегося. Взял аккуратно бритву и легонько провёл по ребру ладони. Чуть брызнула кровь, потекла от пореза. Потекла и прекратилась. И стала запекаться на глазах, тогда смыл запёкшееся пятно и посмотрел на след пореза, который, как показалось, слегка трансформировался. Стоило немного подождать. И вот след через какие-то минуты просто напросто исчезал и стёрся насовсем, не оставив ничего после себя. И снова гладкость здоровой кожи. И снова стоило осмотреть себя со стороны в зеркало, в котором виден контур настоящего атлета, в чьём теле так и заполыхала пожаром буйным, что ни на есть, высокая функциональность организма, что так ценится в спорте высших достижений. И он понимает, что идёт это оттуда, из того памятью утерянного времени с 30 на 31 августа, что сплошь укрыта такой таинственностью, которую дано ль познать когда-нибудь.