Шрифт:
Таким образом, связь высшей нервной деятельности и телесных реакций у нас несомненна.
Назавтра Женя проснулась от звука открывающейся двери. Она еще не до конца вынырнула из сна, а мамин голос принялся долбить по голове:
– Женя, вставай, уже восемь утра! Тебе еще час ехать!
– Мам, я плохо себя чувствую… Я никуда не поеду…
– Хватит притворяться! Тебе полезно отдохнуть, развеяться, получить заряд энергии… Ну давай, давай, поднимайся. Я уже сказала ребятам, чтобы ждали тебя к девяти.
Как ни старалась Женя, ей не удалось отвертеться от своей прерванной на время обязанности выгуливать племянников.
От метро Женя почти бежала, поскальзываясь на нерасчищенном тротуаре. Сестру и ее мужа она встретила уже во дворе. Артем разогревал машину, дети носились вокруг – им-то обледенение было нипочем.
На лице Олеси было написано раздражение.
– Ну где тебя носит? Мы уже заждались.
– Ты же знаешь, я в последнее время плохо себя чувствую. Мне нужно в туалет.
– Ну иди, только быстрей. На ключи.
Как только Женя спустилась, машина Артема отчалила. Ну вот, а Женя собиралась попросить его подбросить до метро, ведь на улице так скользко… Но что стоять и сожалеть об упущенных возможностях! Вот и племянники уже подбежали и вцепились в тетю с двух сторон.
Пора двигаться. Ведь родители обещали им кино, а детей обманывать нельзя…
По количеству посещений торговых центров Женю можно было бы считать шопоголиком. Но что можно купить, когда идешь в торговый центр с племянниками, за которыми нужен глаз да глаз? Особенно с младшим. Летом Ярослав нипочем не захотел расставаться со свежекупленным самокатом и помчался на нем по этажу, врезаясь в посетителей. Сколько же ругани ей пришлось тогда выслушать – и справедливо! От воспоминаний снова зашевелилась в животе змея, подняла голову. Женя согнулась. Племянники остановились и посмотрели на нее такими недоуменными глазами, что она не смогла им признаться, что ей плохо.
– Пойдемте в магазин игрушек.
– Ура!
Проходя мимо магазинчика с косметикой, Женя замедлила шаг. Она обожала душистое мыло, всякие принадлежности для ванны, ароматические масла. Почему бы не зайти? Ей все равно нужен шампунь, разве его обязательно покупать по дороге домой с работы вместе с луком, картошкой и туалетной бумагой? Держа племянников за руки, Женя вступила в душистое царство. Но чтобы взять первый попавшийся белый брусочек («Этим можно мыть голову? Неужели?»), пришлось выпустить племянников, и Ярослав мигом рванул из этого магазина. А Елисей принялся нудить:
– Ну ты же сказала – игрушки… Ну где же игрушки?.. Хочу в кино…
Нет, совершенно невозможно! Надо довести наконец племянников до кинотеатра, усадить их там, а самой сбегать вниз и тогда уже приступить к неторопливому сравнительному анализу шампуней, которых тут не меньше десятка.
Но в кинозале, когда погас свет и на экране появилась эмблема кинокомпании, Женя не смогла заставить себя подняться и выйти. Подумала: «Надо, чтобы мультфильм начался, чтобы мальчики заинтересовались. А то вдруг им станет скучно и они сбегут куда-то?» Вот уже прошли первые кадры, на них – маленький зеленый городок, вот уже явились на сцену главные герои – мальчик и девочка… Нет, надо подождать еще, пока совсем не увлекательно. Девочка нашла вход в волшебный мир, Елисей и Ярослав наклонились вперед, глаза загорелись жадным интересом, и Женя зашевелилась в кресле. Совсем рядом – иной мир, куда она хочет попасть! А дети пусть остаются пока в своем, для них волшебном… Но вдруг ее приковала к месту мысль: «А „Зимняя вишня“? Вдруг, пока я буду легкомысленно выбирать шампуни и бомбочки для ванны, кинотеатр загорится, племянники погибнут? Что я скажу Олесе, ее мужу, маме? Как буду жить с такой виной?» Женю прошиб холодный пот, она замерла в кресле, точно оно было окружено колючей проволокой. Так и просидела весь фильм. О чем он был, почти не запомнила, настолько втянулась в свои ужасные мысли. И снова заворочалось что-то в животе…
И когда по черному экрану пополз длинный белый столбец титров, Женя почувствовала себя так, словно избежала настоящей опасности.
Но по-настоящему свободно она вздохнула, лишь когда передала племянников с рук на руки сестре. Уже стемнело. Так незаметно день прошел… Вдруг на миг стало ужасно жаль его. Как будто вся жизнь проскользнула мимо, поманив яркими огнями и красками.
– Ну как они себя вели? – спросила Олеся.
– Как всегда. Отличные ребята.
– Посидишь с нами, попьешь чайку?
– Нет, не стоит. Поеду. Мама там одна…
«А ведь шампунь так и не купила, – явилась мысль. – Ну ладно, ничего, на пару дней еще хватит».
На каком языке говорит наш организм? И можем ли мы общаться с ним?
Как полезна была бы для подростка возможность небрежно бросить своему гипофизу: «Эй, приятель, что-то ты рано прекращаешь вырабатывать соматотропный гормон! А ну, давай, не ленись: пока не закрылись зоны роста в костях, дорасти меня хотя бы до 190 см, а еще лучше до 195, мне ведь страшно хочется попасть в сборную по баскетболу. Только пусть соматотропин удлинит мне ноги и руки, а уши не трогает: и без него они уже как лопухи». А пожилой человек обратился бы к своей иммунной системе с призывом быть внимательнее, почаще удалять подозрительно быстро делящиеся клетки… Нет, ну обратиться-то никто не запрещает. А вот сработает ли эта пламенная речь?
До этого мы говорили о том, как организм интегрирует усилия нервной и гормональной систем, объединяя внутренние побуждения, эмоции и разум. Здоровый организм работает так слаженно, что мы совершенно не замечаем: вся эта дружная компания клеток, позволяющая нам двигаться, воспринимать окружающий мир, поглощать пищу, выводить наружу ненужное, состоит из разных анатомо-физиологических команд, которые друг для друга – чужаки, иностранцы. И языки у них – разные: так, для каждого гормона существуют свои клетки-мишени, способные за счет рецепторов выловить его из крови и прочесть «донесения», адресованные именно им; те клетки, которые этих рецепторов лишены, ничего «не поймут», хотя взаимодействуют с той же самой кровью, полной гормонов.