Мое сердце сладко заныло. Он говорил, что у него есть женщина… Что, если мои догадки — бред? Что, если он выберет другую? У нас оставалось все меньше времени. Мы никогда не обсуждали будущее. Что я буду делать, если Данил уедет? Или когда… Когда он уедет, что останется мне?

Выбери меня, Данил… Пожалуйста, выбери меня.

— Угрожаешь? Я не боюсь.

Соловьев ничего не ответил. Улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами, и закинул руку мне на плечо.

Стоп!

Соловьев! Птица… Птах…

Я едва не застонала в голос. Надежда… Самое страшное, что могло бы со мной случиться. Что, если он уедет? Что…

— Ох, ты же так и не рассказал мне, чем закончилась твоя поездка в город! — вдруг опомнилась я. — Встреча оправдала ожидания?

— Более чем. Я понял, как они вывозят лес.

— И как же?

— Схема проста. Организовываются фирмы-однодневки, которые заключают контракты на экспорт лесоматериалов. Открываются счета в банках, оформляются паспорта сделок и налаживаются поставки за бугор. Так продолжается некоторое время, часть валюты оседает в станах-импортерах, а выручка снимается через корпоративные банковские карты. Затем счета обнуляются, фирмы перестают существовать и успешно уходят как от уплаты налогов, так и от ответственности за нарушение таможенного законодательства. Партии везут небольшие, чтобы стоимость, необходимая для классификации деяния, не подпадала под уголовку.

— То есть твой репортаж почти готов? — уточнила я, с трудом заставив горло подчиниться.

— Да, остались кое-какие мелочи. Эй… Эй, ты чего?

— Ничего. Просто у тебя все меньше поводов торчать в нашей глуши. Сюжет готов, фото тоже…

— Эй-эй! Не будем торопиться с выводами. Я еще в глаза не видел отснятого материала.

Между ветвями деревьев показались огни моего дома. Данил вдруг остановился.

— Что такое?

— Твоя мать будет не слишком счастлива меня видеть.

— Ей придется смириться. Это мой дом, а ты мой… — я запнулась, не в силах договорить, и, чтобы скрыть собственное замешательство, взбежала вверх на крыльцо. В скрипе половиц, в шорохе ветра мне почудилось, будто Данил сказал: «твой»… И это было так сладко, но в то же время так страшно (вдруг этого не было!), что я побоялась даже просто оглянуться.

На звук открывшейся двери вышла мама. На удивление, она не стала кукситься на Данила или как-то иначе демонстрировать тому свое презрение. Лишь мазнула по нему равнодушным взглядом, тихо поздоровалась и снова скрылась за дверями гостевой. Я с шумом выдохнула.

— Твой отец тоже страдает, — зачем-то сказал Данил.

— Знаешь, я надеялась, что со временем все наладится. Когда они поговорят, прокричатся, вскроют нарывы…

— Но лучше не становится?

— Нет. Вчера всю дорогу до дома отец пытался вывести мать на разговор, а она не то чтобы даже молчала. Нет… Отвечала ему, но так равнодушно, знаешь? Не напоказ, а потому что действительно все равно. — Я сунула под батарею ботинки и резко сменила тему: — Да что это я, заболтала тебя совсем. А ты продрог до костей! Пойдем, нам нужно согреться.

Баня в моем доме примыкала прямо к ванной комнате. Я включила нагрев, запарила можжевеловый веник. Разговор о родителях немного отвлек меня. А рядом с Данилом все мои страхи, надежды и сомнения снова вернулись.

— Обычно в баню ходят голышом.

— Ни в чем себе не отказывай, — оскалился тот и одним слитным движением стащил свитер через голову. Поигрывая бровями, потянулся к ремню на брюках… Это был вызов, который я не смогла не принять.

— Иди, я к тебе присоединюсь, как только заварю чай.

— Только не задерживайся, — напутствовал меня Данил, прежде чем скрыться за дверями парилки.

На самом деле чай можно было заварить и позже. Мне просто нужно было немного времени, чтобы решить, как вести себя дальше. Мои тормоза отказывали. Данил был такой родной, такой близкий, что я боялась совершить какую-то глупость. Например, признаться ему в любви… Нет-нет, в этом не было ничего такого. Я просто не хотела, чтобы эти слова оказывали на него давление. Когда придет время выбора.

Выбери меня… Пожалуйста, выбери меня.

Медленно я стащила отсыревшую, противно липнущую к телу одежду и, набрав полную грудь воздуха, скользнула вслед за Данилом в парилку. Он лежал на лавке, опустив голову на сложенные руки, но когда я вошла, приподнялся. Смерил меня тяжелым обжигающим взглядом, повышая температуру в помещении до запредельных отметок. Я вскинула голову и легла на нижнюю лавку.

Когда стало невыносимо жарко, вышли. Не глядя на Данила, я включила прохладный душ и встала под струи. А уже секундой спустя мне пришлось потесниться, потому что у меня появилась компания. Мы с Данилом стояли так близко друг к другу, что даже вода не могла проникнуть между нашими разгоряченными телами. Его грудь и моя спина оставались влажными лишь от выступившего пота.