– Поговорить, – прохрипела, всеми силами стараясь вернуть себе былую уверенность.

– Проходи, – ответил он и отступил, пропуская меня внутрь.

И я вошла. А что мне оставалось делать? Сейчас возможность сдать экзамен была для меня на первом месте, и если Тир желает вышагивать передо мной в таком виде… то я просто не буду обращать на это внимание.

Его комната оказалась довольно большой и светлой, набор мебели был стандартным для спального корпуса академии, хотя здесь, почему-то вместо кровати стоял довольно большой диван. Да и вообще, складывалось впечатление, что это не спальня, а место для приёма посетителей. Чисто, скромно, и как-то безжизненно.

– Что-то случилось? – спросил господин куратор.

– Ещё нет, но если ты мне не поможешь, то непременно случиться, – отозвалась, внимательно рассматривая комнату.

Хотя, если честно, я была готова смотреть куда угодно, только не на обнажённый торс своего куратора. Да уж… Ну почему я не могу быть такой же каменной, как Тир? Холодной и равнодушной ко всему?

Моё внимание привлекла картина, висевшая на стене слева от большого окна. Мне, конечно, и раньше доводилось встречать шедевры живописи, причём как в доме графини, так и в самой академии, но это было настоящим чудом!

На полотне в позолоченной раме было изображено море. Его пенные волны будто ласкали прибрежные камни, а огромное глубокое небо заливали отблески алого заката. Он отражался в каждом облачке, в каждой капельке брызг… он уносил за собой ещё один день, как море уносит в пучину всё, что попадается на его пути.

– Нравится? – поинтересовался Тир, откуда-то из-за моей спины.

– Это… – восхищённо выдала я, – это… чудо! Никогда не видела ничего подобного. Море здесь, как будто настоящее! Мне даже кажется, что я слышу его шум… чувствую запах.

– И когда же ты успела побывать на побережье? – спросил он с усмешкой.

Его тон быстро вернул меня с небес на землю. Очарование картины мгновенно пропало, и я снова вспомнила, где и зачем нахожусь.

– Когда-то мама Эрида меня туда возила, – прозвучал мой ровный спокойный ответ. – Ты оделся?

– Неужели мой вид тебя настолько смущает? – безразличным тоном поинтересовался Тир.

– Да, смущает, – призналась я, не поворачиваясь. – Если у меня нет покровителей, богатых влиятельных родственников и титула, это ещё не значит, что я не имею ещё и никаких моральных принципов и понятий о стыде.

– Странно, – хмыкнув, отозвался мой куратор. – При нашей встрече в палате лекарского крыла, тебе не казалось постыдным щеголять передо мной в полуголом виде.

– Тир, – я резко развернулась. Теперь стало ясно, что он просто издевается. – Прости за ту мою глупость. Но, в отличие от меня, тебя мой вид ни капельки не волновал. Вот я и решила, что коль это так, то незачем и стесняться.

– Ладно, Трил, – его тон стал чуть мягче.

Кстати, пока я изучала обстановку комнаты он успел натянуть брюки и рубашку, и теперь хоть и выглядел по-домашнему, но уже не так… развратно.

– Будем считать, что инцидент исчерпан, – добавил куратор. – Кстати, картину рисовал Шей.

– Серьёзно? – вот это сообщение меня удивило, даже больше чем вид полуголого Тира.

– Да, – ответил он, присаживаясь на диван и жестом предлагая мне занять место в кресле. – Шей – художник, причём его справедливо можно назвать самым талантливым в империи. А еще, после нашей памятной встречи в «Оракуле» он загорелся идеей обязательно тебя нарисовать.

– Звучит заманчиво, но… – протянула, отворачиваясь к окну. – Не думаю, что это хорошая идея.

Видимо, своей фразой мне всё-таки удалось разбить невозмутимость Тира. Потому что теперь он выглядел очень удивлённым.

– Можешь объяснить, почему? – спросил он.

– Просто.

Мне было странно говорить с ним о таких вещах, но по какой-то неизвестной причине, разговаривать с Тиром я могла обо всём. Пусть моё отношение к нему менялось довольно часто, прыгая из крайности в крайность, но было в этом человеке что-то такое, что заставляло ему доверять.

Наверное, если бы за свои теперь уже девятнадцать лет я чаще общалась с разными людьми, то всё оказалось бы по-другому. Но моя прошлая жизнь была до краёв наполнена одиночеством, люди меня сторонились. И пусть сейчас, благодаря пресловутой маскировке всё изменилось, но многие до сих пор относились ко мне предвзято. А вот Тиру просто было всё равно.

– Спасибо за столь понятный и развёрнутый ответ, – усмехнулся он. – Вообще, самые знатные красавицы империи готовы драться за то, чтобы Шей согласился их рисовать, а ты… против?

– Понимаешь, – попыталась объяснить я. – Он не ограничится картиной.

– Одной, может, и не ограничится. Ты умудрилась произвести на него сильное впечатление. Думаю, изображая тебя, он измажет красками не один холст.

– Я не об этом, – щёки снова начали покрываться румянцем. Не часто ли я стала смущаться? Хотя… разве это важно? – Ему будет мало меня нарисовать. Я видела это в его глазах.