Патрик Бронте, не имея уже сил что-либо ответить, с видимым трудом поднялся со стула и, на ощупь, поскольку глаза его закрывались сами собой, пробравшись в свою комнату, не дойдя до постели, устроился в уютном кресле и мгновенно заснул.

Однако хозяину не суждено было наслаждаться долгим, неудержимо манящим покоем: жуткие крики, доносившиеся из соседней комнаты, внезапно разбудили его, резко встряхнув сознание.

Миссис Бронте, проснувшись, мгновенно впала в агонию. Она неистово металась на кровати, беспомощно озираясь вокруг, будто искала кого-то глазами. В потоке бессвязных слов, сопровождавших бред хозяйки, Нэнси удалось распознать имя ее супруга, повторяемое со все большей настойчивостью, перемежавшееся временами с неизменной, словно бы наизусть заученной фразой: «Господи! Бедные мои дети!»

Отчаянные стоны миссис Бронте переходили в дикие вопли, нагоняя на хозяина, все еще остававшегося в своей комнате, неизъяснимый ужас.

Чтобы хоть в какой-то мере избавиться от столь тяжких мучений, мистер Бронте спустился к себе в кабинет и, убедившись, что вопли и стенания настигали его слух и здесь, доставляя ему при этом поистине невыносимые муки, быстро подошел к ящику с инструментом и извлек оттуда рабочую пилу. Следуя внутреннему порыву, заставившему его проявить очередное безрассудство, хозяин в своей необузданной ярости стал вдруг остервенело подпиливать ножки всех стульев и кресел, находившихся в его кабинете, стремясь заглушить крики своей супруги. Подобный способ помог ему однажды во время ее затянувшихся родов снять накопившееся моральное напряжение, и он, находясь во власти устрашающей безысходности, поспешил прибегнуть к нему и теперь.

Миссис Бронте продолжала громко кричать, упорно призывая к себе своего мужа. Порою сознание ее ненадолго просветлялось, после чего она вновь неизбежно впадала в беспамятство.

Когда хозяйка в очередной раз на короткое время пришла в себя, то, услышав страшный лязг пилы, жутко испугалась.

– Нэнси! Что это значит!? Патрик, видно, снова взялся за свои чудачества!

– Не знаю, госпожа.

– А почему его сейчас нет здесь, в этой комнате?! Я очень хочу его видеть.

– Хозяин дежурил всю ночь у вашей постели, миссис Мария. Он не отходил от вас ни на шаг, покуда вы не пришли в сознание.

– Я была без сознания? Долго ли, Нэнси?

– Да, госпожа. Почитай, целые сутки. Мистер Патрик был сам не свой.

– И поэтому он так старательно избегает меня теперь?

– Хозяин очень устал. Он отправился спать в свою комнату, как только вы пришли в себя.

– Уважительная причина! – ответила миссис Бронте с невозмутимым видом, так что у Нэнси не сложилось определенного впечатления, говорила ли она искренне или же с сарказмом, после чего хозяйка снова оказалась во власти тяжелейшей предсмертной лихорадки.

На сей раз бред ее носил несколько иной оттенок, нежели было прежде. В нем явно ощущалась доля здравомыслия, и, тем не менее, Нэнси не могла слушать слова хозяйки без внутреннего содрогания.

– Скажи мне, Нэнси, что такое Бог? И есть ли Он вообще?

– Да что ж вы такое говорите, миссис Бронте, – испугалась Нэнси.

– Господь всемилостив и всемогущ, – продолжала жена пастора, словно бы не услышав реплики служанки. – Он ни за что не допустил бы, чтобы шестеро малолетних детей остались без матери. Ведь так оно и будет – я чувствую, что скоро мне суждено покинуть этот мир. – Нет! Бога нет! Ты слышишь, Нэнси? Его не существует. Есть только Дьявол с его коварными происками.

Преподобный Патрик Бронте, услышав эти отчаянные выкрики, продравшиеся сквозь лязг пилы, пришел в негодование. Он прекратил свое занятие и стал внимательно прислушиваться к бессвязным, но далеко не бессмысленным репликам своей супруги.

Миссис Бронте упорно продолжала:

– Если бы Господь и вправду существовал в своей небесной обители, Он не оставил бы меня теперь, в последние минуты моей жизни. Он непременно скрасил бы их, прислав ко мне моего дорогого Патрика. Но оба они, словно сговорились между собой и упорно стоят на своем, даже не пытаясь развеять мои сомнения. Господь Бог оставил меня, а Патрик, верно, будет вполне доволен, когда… мое бездыханное тело мирно ляжет под сводом церкви. Вот и все. Прощай, Нэнси! И все же… Если бы Патрик любил меня хоть вполовину так же преданно и беззаветно, как я люблю его, он непременно пришел бы ко мне! Без сомнения!

Тут дверь комнаты резко распахнулась, и Мария увидела своего милейшего супруга – возбужденного и взлохмаченного. Патрик поспешно направился к своей жене, чтобы в последний раз обнять ее.

– Ты здесь, со мной, – проговорила она, хрипя от удушья. – Ты не оставил меня, мой дорогой супруг. Прошу тебя, не оставь и их. Наши бедные дети будут расти без матери.

– У них есть отец, – ответил преподобный Патрик Бронте. – Наши дети никогда не будут обездолены. Никогда! Клянусь: я сделаю для них все, что в моих силах!

Мария горячо прочла Господу благодарственную молитву и умерла счастливой, с ангельской улыбкой на устах.

Глава 3. Тетушка

Страшное несчастье, постигшее семейство Бронте, повлекло за собой бесконечную вереницу печальных обстоятельств, сделавших его положение поистине угрожающим. Дети хозяина внезапно заразились скарлатиной, протекавшей в крайне тяжелой форме, и жизнь их находилась в опасности.

Молодые служанки, почувствовав себя свободнее без пристального надзора своей хозяйки, стали беспорядочно и стремительно расходовать семейный бюджет. Средства к существованию таяли мгновенно. Требовалось непременно предпринять соответствующие меры, чтобы исправить положение.