Кто он такой? Что делает здесь, в Свободных Побережьях? Вдруг он убийца? Есть же такие люди. Они не могут жить без убийств. Им это необходимо, они так получают свое собственное добро. Таким людям хорошо на войне, а если войны нет, они просто рыщут по дорогам и убивают бродяг, нищих или одиноких людей. Вот и этот – такой же убийца… а вдруг он присмотрел для себя Нок?

Чувствуя, как зубы выбивают дрожь, девушка стянула с себя юбку. Юбка – слишком нарядная одежда для уборки зала Корабельного двора. Надо надеть темно-синие, немаркие шаровары и голубую тунику. Косы она после переплетет. Солнце поднялось уже очень высоко, и мама Мабуса наверняка будет ругать ее за такую долгую отлучку. А что она ей скажет? Что ей выпало три солнца на костях ведуньи, а после кости сошли с ума и все в хижине загорелось? И это все из-за нее, Нок?

Хамусу в Линне все знают и все боятся. Ругать девушку за то, что она ходила к ведунье, мама Мабуса сильно не станет. Но что сказать о предсказании? Ничего себе, улыбка судьбы… Перевернутая тренога, пожар. И Незнакомец в довершение всех бед. Чтобы всем так судьба улыбалась, дери его зменграхи!

Нок, резко дергая гребнем, расчесала длинные концы кос и выскочила из комнаты.

Еж и Малышка домывали зал, скребя полы щетками изо всех сил. Сурово поджав губы, у выхода на улицу стояла мама Мабуса. Глаза ее сверкали ярче коралловых бусин, а сведенные к переносице брови сливались в одну густую полосу, черную, точно угли, что выгребает из печи по утрам повар Тинки-Мэ.

– И где это ходила моя Нок с утра? – громыхнула она, и Еж, вздрогнув, втянул голову в плечи.

Нок поклонилась, привычно сложив ладони, после ответила, не поднимая глаз:

– Ведунья Хамуса вчера велела с рассветом солнца прийти к ней.

– И что? Нельзя было сказать мне? Язык у тебя отсох или в голове осталось только кислое молоко? Вот уж дура так дура!

Мама Мабуса приблизилась и с силой щелкнула Нок по лбу. Пальцы у нее были крепкие и сильные. Почти мужские пальцы, и щелчок получился довольно ощутимый.

– И что сказала Хамуса? Ну?

Нок замялась, после сказала:

– У нее в хижине пожар случился. Плохо дело, очень плохо. Не к добру все это, так она сказала…

– Вот же глупая. Ладно, ступай. Сиди сегодня во дворе и не ходи никуда, ясно? Работы тебе хватит. Да, за этими двумя присматривай. И чтобы тихо было, иначе все кости вытрясу из вас, бездельники.

Мама Мабуса ступила на скрипучую лестницу, поднимающуюся на второй этаж, и проворчала, уже сама себе:

– Разбаловались они… привыкли, что все им потакают… Бегают по городу, точно вольные, а работа не делается. Выдеру я их за такие дела, только пусть окажется, что зал недостаточно хорошо вымыт или посуда не расставлена. Выпорю так, что шкура слезет, а новая не скоро нарастет.

Нок взялась за посуду. Перемыла все грязные еще с вечера кружки. Вытерла прилавок, полки. Тщательно вымела мусор с пола из-под прилавка. Ни Еж, ни Малышка ни о чем ее не спрашивали. Видать, поняли по лицу, что что-то случилось, и не приставали с расспросами.

Дети привели в порядок зал, натаскали к печи хвороста. Только после этого пристроились завтракать во внутреннем дворике, у колодца.

– Ну, как? – шепотом спросил Еж. – Что сказала Хамуса?

– Не могу тебе рассказать, – тихо ответила ему Нок, – и не спрашивай ничего. Я сама не могу до конца разобраться – доброе она предсказала или плохое. Непонятно, и все тут.

– Как это не понятно? Что, не можешь понять, хорошее ли предсказание? Она что, не кидала кости на здоровье и удачу? Ты будешь здорова?

– Ну… вроде бы да. Вроде бы я буду здорова, и у меня всегда будет удача.

– Так ведь это хорошее предсказание. Да? Хорошее?

– Не знаю, – буркнула Нок, – наверное… я устала, пойду вздремну. Если мама Мабуса позовет, разбудите. Ясно?

– Ясно… – ворчливо ответил Еж. – Что тут неясного… Странная какая-то ты пришла, не рассказываешь ничего. Какая блоха тебя укусила? Какая зараза в лесу пристала? Может, шептуны напугали?

Нок даже не глянула на него. Сунула последний кусок лепешки за щеку и направилась к хижине. Надо просто уснуть и ни о чем не думать. Вот и все. Потом видно будет…

А в это время в Корабельный двор пришла Хамуса. Пришла и потребовала увидеть Нок. Что-то сказала маме Мабусе, и та провела ее до самой хижины, где на матрасе дремала девушка, упершись ногами в неподвижную Травку. И вот, разлепив отяжелевшие веки, Нок увидела перед собой суровое смуглое лицо лесной женщины. Сон развеялся в одно мгновение. Нок подскочила, поклонилась. Еще раз и еще.

– Вот вы где, значит… – проговорила Хамуса, глянула на спящую Травку и тут же велела: – девочку эту береги пуще зеницы ока. Возможно, жрицы Набары разрешат ее ввести в свой храм, ведь ты связана с ней заклятием. Так должно быть. Поэтому смотри за ней, – Хамуса подняла указательный палец и ткнула им в лоб Нок, – смотри как следует. Чтобы не погибла, не пропала. А там духи знают… Вот значит что… да… Зачем я пришла? Передать тебе кое-что. Амулет. Для тебя сплела вчера. Маме Мабусе я сказала, что ты забыла у меня охранный браслет, что вроде упал он с твоей руки. А о предсказании ты никому не говори, не следует. Кости не любят, когда всем рассказывают об их предсказаниях. Так что не болтай языком, девочка, и будет добро в твоей жизни. Вот увидишь. На, бери, что я тебе принесла.