Часы пробили два, и девушка вздрогнула. У нее по спине пробежал холодок, и она обхватила себя руками. В маленькой гостиной, кажется, никого не было, но девушка знала, что не ошиблась: в записке ей велели быть здесь в два часа ночи пятого июня. Если только речь шла не о вчерашней ночи: сейчас, после полуночи, уже шестое число. Спокойно! Если так, это даже лучше: он поймет, что эта история должна каким-то образом закончиться. Еще несколько минут – и она уйдет. Может быть, на обратном пути постучит в дверь мясной лавки, где (она это знает) спит ее Даниил, и, если он ее впустит, эта ночь закончится гораздо лучше. Мать знает, что она у кардинала, а от него она никогда не возвращалась раньше семи.

Девушка глубоко вздохнула и направилась к выходу. Но, проходя мимо спинки кресла, в котором, по словам кардинала, часто сидел папа, она услышала голос, который вкрадчиво спросил:

– Куда ты идешь, Роза?

Девушка замерла на месте. Кардинал никогда так с ней не шутил, и эта шутка ей совсем не понравилась.

– Монсеньор? Где вы? – спросила она. Ее голос немного дрожал, но она не хотела показать, что испугалась.

– Ты сейчас прошла мимо меня. Иди сюда, Роза, не бойся.

Кресло повернулось, и Роза увидела сидящего в нем кардинала; он слегка улыбался.

– Я ничего не боюсь! – ответила она, широкими шагами подошла к кардиналу и остановилась перед ним.

Кардинал приподнял руку и слегка шевельнул ладонью, словно подчеркивая глупость только что сказанных Розой слов. Ему нравилась такая наглость, но при условии, если она не заходила за положенные границы.

– В этот вечер я приготовил, моя девочка, сюрприз, который, мне кажется, понравится тебе, очень понравится.

Взгляд Розы остановился на роскошном золотом кресте у него на шее, и кардинал это заметил.

– Ты что подумала, маленькая нахалка? Что я подарю тебе этот святой образ? Это подарок самого папы, а ты посмела… ох, надо бы отшлепать тебя за это!

Девушка густо покраснела и опустила голову, однако продолжала смотреть на него. Может быть, кардиналы так близки к Богу, что имеют дар читать чужие мысли. Ну и пусть прочтет, что она думает: она больше не будет довольствоваться мелкими подарками ценой в несколько лир.

– Нет, – продолжал говорить кардинал, – сюрприз будет другой. Иди сюда, Густав, покажись!

Рука отодвинула занавеску; из-за нее вышел и в полумраке сделал несколько шагов вперед мужчина, голый, как Адам на множестве картин. Он прикрывал ладонями свое мужское достоинство, ссутулив плечи. Как только взгляд Густава встретился со взглядом Розы, он опустил голову и остановился. А Роза стала отступать назад и пятилась, пока не уперлась спиной в письменный стол. Ее грудь опускалась и снова поднималась при каждом вздохе (сейчас Роза хотела, чтобы эта грудь была не такой пышной). Страх, более сильный, чем изумление, вполз внутрь Розы, как змея, и кольцами обвился вокруг ее сердца. Девушка взглянула на дверь, в которую вошла, и инстинкт подсказал ей: «Беги!»

– Держи ее! – приказал кардинал.

В следующую секунду две крепких руки обхватили Розу сзади, не позволяя ей двигаться, а ладонь закрыла рот, не давая кричать. Кардинал встал с кресла, подошел к ней, сжал пальцами ее подбородок и сказал:

– Роза, маленькая Роза! Ты не должна бояться. Разве я когда-нибудь делал тебе плохо? Нет, я делал только хорошее тебе и твоей семье. Понимаешь, я сегодня вечером устал, очень устал. Я должен был принять дипломатов из двух государств, и один хотел прямо противоположное тому, что хотел другой. Ты понимаешь, какая на мне ответственность? Нет, – он улыбнулся и отошел от девушки, – ты не можешь этого понять. Ты слишком невежественна. Однако, – он поднял руки, – ты, по крайней мере, можешь сообразить, что мужчина, который занимает такое положение, имеет право позволить себе развлечения, которые поднимают его над этой юдолью слез и доставляют ему несколько минут радости. Этот юноша, который мне служит, станет развлечением для тебя и меня. А я, как бы это сказать, не в силах служить мессу и ограничусь тем, что буду вам помогать. Поэтому я решил, что вы соединитесь телесно как два любовника или как две собаки, по вашему желанию. Почувствуй, какой он сильный; я уверен, что ты уже хочешь, чтобы он вошел в тебя. Я буду смотреть на вас благосклонно, как отец на своих детей. – Кардинал перешел на шепот: – Надеюсь, ты не откажешь мне в этом маленьком удовольствии.

Девушка попыталась укусить руку, зажимавшую ей рот, но только задохнулась еще сильнее, однако почувствовала, что державший ее мужчина дрожал, как и она – может быть, даже сильнее. Поэтому она попыталась повернуть голову и взглядом попросить его о помощи, но он продолжал стоять, как раньше, – нагнув голову и опустив веки. Роза попыталась заплакать – ей нетрудно было это сделать. Кардинал подошел к ней. Роза почувствовала, как его дыхание проникает ей в ноздри, и еще сильнее стало то удушье, которое пугало ее больше, чем все остальное.

– Если ты пообещаешь мне, что не будешь кричать, я скажу ему, чтобы он дал тебе дышать.

Роза кивнула, и мужчина отнял ладонь от ее рта.

– Прошу вас, монсеньор, позвольте мне уйти, мама ждет меня.

– Я высокопреосвященство, а не монсеньор, дочь моя. Это епископы – монсеньоры. Видишь подкладку моей одежды? Она не просто красная, как у епископов. Ее цвет ярко-красный и называется пунцовый. Смешное название для цвета, верно?

– Да, ваше высокопреосвященство, но я прошу вас…