– Извините, - молодая женщина, словно провинившийся ребёнок, склонила голову. Из светлых и добрых глаз блеснули прозрачные слёзы. Хозяин, обратив на это внимание, смягчился.

– Да не реви ты, - промолвил он, приближаясь к девушке сзади, нависая и приобнимая её, - Подумаешь… Ну попробую я вой шоколад.

Мужчина отломил от огромной плитки аккуратненькую скромную дольку и запустил в рот.

– Ну, что хочу сказать. Неплохо. Но для наших клиентов готовить буду я, - чавкая, разглагольствовал полный господин.

Он отламывал одну дольку за другой, шумно чавкая. В результате Василий Ефимыч заляпал густые пиратские бакенбарды и обеспечил себя дневной нормой килокалорий, что, конечно, не скажется на его округлой фигуре. Однако, мужчину не волновали ни его внешний вид, ни производящее им на окружающих впечатление.

Шоколадница тем временем глядела исподлобья на мастера, жадно пожирающего её труды.

Мужчина, кончив с шоколадом, начал прижимать к себе очаровательную Лукрецию, на что та реагировала совершенно не благосклонно. Хозяин проявлял настойчивость, к какой Ида не была готова. Прелестница начала отбиваться, стараясь высвободиться из объятий мужчины, вызывающего в женщинах лишь отвращение. В конце концов она, молча переносящая мерзкие прикосновения, не в силах больше сдерживать эмоций, переполняющие чашу её терпения с каждой секундой, вскричала, но любвеобильный господин сразу же прикрыл источник звука – изящный рот богини. Прелестница, не растерявшись, с остервенением куснула мужчину за руку, отчего вскрикнул уже он.

– А! Мерзавка! Корова! Сука! – посыпались оскорбления.

Ида резко встала, вышла из-за лавки и подбежала к противоположной стене. Постепенно отходя к вешалке-стойке, она приближалась к выходу. Мужчина тем временем пристально наблюдал за малейшим движением пышнотелой красавицы, словно коршун за перебежками невинной мышки-полёвки. Не менее пристально смотрела на него и дева. Но бдительность подвела её в тот момент, когда она ударилась спиной о флохангер5, чуть не упав, но, к счастью, на жёстком потёртом полу оказалась лишь источающая красоту и обаяние живописная нутриевая шуба.

Леди прислонилась к стене, не обращая ни капли внимания на приземлённый предмет роскоши. Наконец немая сцена нарушила своё молчание женским пугливо-настойчивым голосом:

– Хозяин! – взывала она к совести господина, - Хозяин, стойте!.. Я вызову полицию!

Она будто говорила с внезапно рассвирепевшим диким зверем.

– Я вызову полицию! – повторила она.

Полный мужчина, тяжело приподнимаясь с кресла, ухмыльнулся, бросив в ответ:

– На свете существует нечто более серьёзное, для чего действительно следовало бы вызывать полицию.

С этими словами хозяин развернулся в обратную от входа сторону и с необычной для его тучности незаметностью скрылся за мощной, пугающе-таинственной дверью, оставив Иду наедине с собственными мыслями.

***

Через две недели после предыдущего события.

– Уважаемый Василий Ефимыч, не разрешите ли вы мне отлучиться сегодня в часов пять? – строя глазки, умоляла владельца сладкого магазина Ида.

– Нет. – холодно отрезал тот.

– Пожалуйста, будьте милы, Василий Ефимыч, - повысив голос на октаву, продолжала требовать своё девушка. Продавец был непреклонен:

– Я же сказал тебе: нет.

– Вы даже не спросили, почему я вас так прошу… Это первый и последний раз, я обещаю…

– Да тут и так всё ясно. Что мне спрашивать. Мне врать не надо, и себе не советую.

– Но пожалуйста! – красавица упала в ноги господину, чем вызвала невероятное удивление в мужчине, увлечённом монотонной работой: подсчётом количества нереализованного товара. Ида с силой зажмурила глаза: больше от растекающейся по голеням боли, нежели от декларативных страданий, именуемых в сим случае капризом, тем самым заслужив глупым эмоциональным поступком ушиб коленей.

– Да что тебе нужно! – прикрикнул хозяин, добавив тихо про себя, - Вот, девица, хрен поймёшь её.

– Пожалуйста! Я всего лишь хочу навестить свою больную бабушку!

Ида стояла на коленях рядом с хозяином, оперев сложенные в молитве руки о бёдра господина. Лицо, устремлённое ввысь, и невинный блеск в распахнутых ясных глазах не давали повода усомниться в словах «девицы».

– А бабушку случайно не Игорем зовут?
– делая не двусмысленный намёк, улыбнулся продавец.

– Как вы смеете! – взбунтовалась немецкая Мадонна. Она разительно изменилась в лице. Перед зеницами Василия Ефимыча застыла гримаса обиды и ненависти.

– Это была шутка. Какая же ты всё-таки дура… Хотя, как говорится, «в каждой шутке есть доля правды». И действительно, как я могу быть уверен, что ты не пойдёшь к какому-нибудь хахалю? – строго отвечал мужчина.

Девушка встала с колен, оставляя неизменным злостный взгляд, нацеленный на несговорчивого господина. Причины её столь богатого на чувства поведения не были в полной мере ясны. Возможно, сумбур, царящий в голове фрейлейн, способствовал таким перформансам.

Поразмыслив долю секунду над словами мужчины, она смягчилась.