Меня всегда интересовал один вопрос — как это людям не надоедает каждый вечер приходить в «Золотую Антилопу», зная, что этот раз будет точно таким же, что и предыдущий. То есть столик может быть другим, девушку будут звать по-другому, да и денег можно потратить чуть больше или чуть меньше. Но в принципе все будет то же самое — лихое веселье, отчаянный кураж, милые девочки за соседним столиком, такси, чтобы продолжить веселье на квартире, быстрый секс, после которого следует вязкий сон и мучительное пробуждение наутро с похмельным перезвоном в башке и попыткой вспомнить, была ли эта девка профессионалкой или же все прошло на энтузиазме? А если на энтузиазме, то почему тогда в бумажнике почти ничего не осталось? Значит, это была профессионалка. Как и в прошлый раз.

Впрочем, может быть, что в моих глазах все эти мужчины среднего возраста с массивными перстнями и дорогими галстуками сливались в одно лицо, а на самом деле все это были совершенно разные лица? Может, что и так. Может, они отрывались в «Антилопе» не чаще одного раза в месяц, а остальное время уделяли своим семьям, работе и более приличному досугу — ходили в театр, на концерты симфонической музыки, на выставки современной живописи? Может быть. Только верится с трудом.

— Я гляжу, у вас тут людно, — сказал Лисицын, неуверенно принимая от меня бокал с вином.

— Подарок за счет заведения, — сказал я и, чтобы уж совсем успокоить подполковника, добавил: — Не взятка. Просто знак внимания. Без бокала и без рюмки вы будете слишком выделяться.

— О, это правильно, — согласился Лисицын, отпил из бокала и чуть поморщился: — Кислое. Наверное, дорогое, раз такое кислое.

Я не стал вдаваться в детали винной политики Карабаса, которая основывалась на положении «Люди все равно ни черта не смыслят в винах, так какого лешего мы будем тратиться на „Божоле“, если можно использовать пустые бутылки из-под „Божоле“?» Цены, впрочем, Карабас устанавливал на уровне оригинала, и цена, видимо, так ударяла в голову посетителям, что на вкус они уже не обращали особого внимания. На моей памяти ни один человек не пожаловался, что этикетка на бутылке и содержимое бутылки противоречат друг другу. Лисицын тоже не стал жаловаться, тем более что саму бутылку он и не видел.

— Вы обещали вернуться сюда с ОМОНом, — напомнил я подполковнику. — Что-то я их не вижу. Или они в засаде?

— ОМОН будет в свое время, — усмехнулся Лисицын. — Если твой шеф так и будет валять дурака.

— Он и в самом деле ничего не знает про того пропавшего финансиста, — попытался я отмазать Карабаса. — Я его спрашивал.

— И ты уверен, что он тебе не наврал? — усмехнулся Лисицын. — Саня, Саня, разве можно доверять в таких вещах... Что, если бы твой шеф был причастен к исчезновению Америдиса, он бы перед тобой стал изливать душу? Нет, не стал бы. Да и черт с ним, с Америдисом! — решительно махнул рукой Лисицын. — Пусть другие им занимаются... Я-то сегодня здесь не поэтому.

— Решили просто отдохнуть? — спростодушничал я.

— Просто отдыхал я последний раз в девяносто первом году, в июле месяце, — сказал со вздохом Лисицын. Взгляд его при этом упирался в расписанную стену бара: там высилась пальма, а чуть поодаль ехала на водных лыжах широко улыбающаяся красотка в бикини. — Я тут не на отдыхе, — повторил Лисицын и отвел глаза от ярких беззаботных цветов бикини. — У меня тут встреча. .

— Понятно, — сказал я, ожидая каких-то пояснений от подполковника, но тот промолчал, исподлобья поглядывая на меня и мелкими глотками отпивая из бокала.

— Мешаю? — догадался я. — Ухожу, ухожу...

— Стой, — он резким движением ухватил меня за руку и заставил сесть. — Успеешь уйти. Встреча назначена на половину двенадцатого, так что двадцать минут у нас с тобой еще есть.

Я подумал, что сейчас Лисицын заведет свое обычное: «И не надоело тебе еще сидеть в этом дерьме, и не стыдно ли тебе, и что бы сказал по этому поводу твой отец, и не заняться бы тебе чем-нибудь поприличнее...»

Но я ошибся.

— Я говорил тебе, что просматривал недавно последнее дело, которым занимался твой отец? — спросил Лисицын, поглядывая по сторонам.

— Да, — кивнул я. — Было такое.

— Знаешь, что это за дело?

— Нет, — сказал я. Еще мне хотелось добавить: «Лучше бы ты не в старых делах рылся, а поискал бы Мухина! А то неделю ему подавай! Нет у меня недели!!!» На самом деле у меня не было не только недели, у меня не было плана действий. А раз у меня не было плана действий, то я никуда не торопился, сидел и слушал лисицынские байки.

— Двойное убийство, — сказал Лисицын. — Убили супружескую пару. Убили в новогоднюю ночь. И ограбили.

— Угу, — кивнул я, подтверждая свой интерес. Хотя никакого особого интереса у меня не было. Все, что там случилось в одна тысяча девятьсот... Это такое старье. Это уже никому не нужно, это уже никому не интересно, кроме Лисицына, тоскующего по молодости.

— Убийц нашли, — неторопливо продолжал Лисицын. — Потому что улик было много, даже слишком много. Это были непрофессиональные убийцы... И в принципе следствие можно было быстренько свернуть и отправить дело в суд. Но твой отец так не думал, он вернул дело на доследование...