– Ты все равно не должна была делать этого, - сказал я.
– Немедленно исправь все.

– Как пожелаешь, - сказала Дейзи.

– Разве ты не собираешься уволить ее?
– спросила Дженни.
– Она полностью предала твое доверие и даже не сожалеет об этом. Тебе стоило бы прямо сейчас избавиться от нее.

– Дай взрослым поговорить, дорогая, - сказала Дейзи.

Я отчаянно хотел стереть самодовольную ухмылку с лица Дейзи, но мне нужна была от нее последняя услуга. Дженни разозлится, что я не встал на ее сторону, но смогу позже объяснить ей все.

– Если ты снова провернешь подобный трюк, то будешь уволена, можешь не сомневаться. А сейчас ты проведешь ночь, обзванивая все СМИ, которые связывались с тобой, и организуешь на завтрашнее утро пресс-конференцию. Если эта новость все равно всплыла бы, я хочу управлять положением.

– Ты должен позволить мне заняться этой ситуацией, - утверждала Дейзи.
– Я сделаю заявление, и у нас получится растянуть все еще на несколько дней. Люди будут говорить о тебе.

– Я не хочу, чтобы люди говорили обо мне, - сурово сказал я.
– Не таким образом.

– Я действительно думаю… - начала Дейзи.

– Ты серьезно, черт возьми, сейчас споришь со мной? Мне следовало бы сопроводить тебя из номера этого отеля и отправить следующим рейсом в Ливерпуль. У тебя есть инструкции. Я проведу пресс-конференцию в одном из конференц-залов этого отеля. Она должна будет начаться в десять утра.

Я повернулся и легонько толкнул Дженни в плечо, чтобы она последовала к двери. Я знал, что она многое хотела бы сказать Дейзи, но это ни к чему не приведет. Эта женщина слышала лишь то, что хотела слышать.

Я заверил Дженни, что уволю Дейзи, как только закончится завтрашняя пресс-конференция. Дженни помогла мне спланировать речь, с которой я буду выступать перед прессой, но все равно будет тяжело отвечать на их вопросы. Я планировал сказать столько, сколько смогу, и разрешить все раз и навсегда. С Дженни на моей стороне я смог бы пройти через все это.

***

Следующим утром мы с Дженни приехали вместе в гостиницу. Она нервничала больше меня. Дженни никогда прежде не была на телевидении, но я все равно попросил ее сесть рядом со мной во время конференции для моральной поддержки.

Дейзи проделала достойную работу, собрав СМИ, особенно учитывая то, что я не был известной личностью в США. Многие крупные великобританские СМИ находилось в Штатах, следуя за клубами Премьер-лиги, которые отправились в тур по стране в межсезонье, и Дейзи удалось собрать их всех здесь. Я все равно уволю ее в конце дня, но, по крайней мере, она уйдет отсюда, имея прочную основу.

Мы с Дженни сели за стол и посмотрели на всех журналистов, находившихся перед нами. Пустовало несколько мест, но их было немного. На столе стоял стакан с водой и посередине бутылка, но на этом все. Раньше я бывал на пресс-конференциях, касающихся моего клуба, и там повсюду были спонсорские логотипы и люди, которые суетились вокруг меня, стремясь выполнить любое мое пожелание. Эта же конференция была менее броской - такой, как я и хотел.

Как только мы вошли в комнату, репортеры начали выкрикивать свои вопросы, но я просто сидел и упорно ждал, когда часовая стрелка покажет десять. Прочистив горло, я сообщил, что готов начать говорить. Напомнив этим собравшимся о том, что, в первую очередь, эта конференция была организована для того, чтобы я говорил с ними, а не для того, чтобы они задавали вопросы. Я отвечу на вопросы только тогда, когда буду готов, не раньше.

Я осмотрел комнату и узнал тех журналистов, которые вчера были возле больницы. Заметил надоедливую блондинку, которую толкнула Дженни, когда та не давала мне пройти. Сделал мысленную пометку, чтобы в дальнейшем не отвечать на ее вопросы.

– Спасибо, что пришли, - сказал я, обращаясь к толпе.

Я подождал несколько секунд, пока стихнет шум, и люди перестанут возиться со своим оборудованием. Постоянные щелчки камер со всех сторон, делающих снимки, раздражали, но придется смириться с этим.

– Я постараюсь быть краток. Ходят слухи, что у меня рак. Это правда. У меня опухоль головного мозга, которая является одной из форм рака.

Все в зале встали и начали выкрикивать вопросы. Они были едва различимы, и когда несколько человек спросили что-то типа: «Вы можете умереть?», Дженни выпила немного воды. Насколько я мог судить, ей было некомфортно. Я пытался подбодрить ее взглядом, но она не заметила этого. Я хотел протянуть руку и обнять ее, но делать это сейчас было неуместно. Я едва не сделал этого, но, наконец, шум утих, и я продолжил говорить.

– Конференция займет больше времени, если вы будете перебивать меня, - сказал я.
– Я дам вам знать, когда буду готов ответить на ваши вопросы. И советую вам всем до тех пор помолчать.

Журналисты ненавидели, когда их отчитывают, но вскоре поняли, что для всех нас будет проще, если они подыграют.

– Четыре года назад у меня обнаружили опухоль головного мозга. Меня прооперировали, и она исчезла. Я полностью восстановился, и это не повлияло на меня в физическом плане, потому что, в итоге, я играю за один из лучших футбольных клубов Англии. Недавно, на одном из осмотров, на которые я все еще периодически хожу, мой врач обнаружил, что опухоль вернулась. Диагноз лучше, чем в прошлый раз, но я по-прежнему в опасности. Опухоль поддается лечению, но нет никакой гарантии, что оно сработает. Мне предстоит пройти курс радиотерапии, и я надеюсь на лучшее. Я узнал все несколько дней назад, и надеялся сообщить об этом моему клубу в частном порядке, но планы был разрушены, когда вы появились вчера возле больницы. Этим утром я говорил с «Ливерпуль Юнайтед», и они предложили мне поддержку во всем, в чем я буду нуждаться, продолжив выплачивать мне полную заработную плату.