Он. Нет, не могу – это сантименты.

Она. А вы не сентиментальны?

Он. Нет. Я – романтик. Человек сентиментальный воображает, что любовь может длиться, – романтик вопреки всему надеется, что конец близко. Сентиментальность – это эмоции.

Она. А вы не эмоциональны? (Опустив веки.) Вам, вероятно, кажется, что вы до этого не снисходите?

Он. Нет, я… Розалинда, Розалинда, не надо спорить. Поцелуйте меня.

Она (на этот раз совсем холодно). Нет – не чувствую такого желания.

Он (откровенно уязвленный). Но минуту назад вам хотелось меня целовать.

Она. А сейчас не хочется.

Он. Мне лучше уйти.

Она. Пожалуй.

Он направляется к двери.

Ах да!

Он оборачивается.

(Смеясь.) Очко. Счет – сто – ноль в пользу нашей команды.

Он делает шаг назад.

(Быстро.) Дождь, игра отменяется.

Он уходит. Она спокойно идет к шифоньерке, достает портсигар и прячет в боковом ящике письменного столика. Входит ее мать с блокнотом в руке.

Миссис Коннедж. Хорошо, что ты здесь. Я хотела поговорить с тобой, прежде чем мы сойдем вниз.

Розалинда. Боже мой! Ты меня пугаешь.

Миссис Коннедж. Розалинда, ты в последнее время обходишься нам недешево.

Розалинда (смиренно). Да.

Миссис Коннедж. И тебе известно, что состояние твоего отца не то, что было раньше.

Розалинда (с гримаской). Очень тебя прошу, не говори о деньгах.

Миссис Коннедж. А без них шагу ступить нельзя. В этом доме мы доживаем последний год – и, если так пойдет дальше, у Сесилии не будет тех возможностей, какие были у тебя.

Розалинда (нетерпеливо). Ну, так что ты хотела сказать?

Миссис Коннедж. Будь добра прислушаться к нескольким моим пожеланиям, которые я тут записала в блокноте. Во-первых, не прячься по углам с молодыми людьми. Допускаю, что иногда это удобно, но сегодня я хочу, чтобы ты была в бальной зале, где я в любую минуту могу тебя найти. Я хочу познакомить тебя с несколькими гостями, и мне не улыбается разыскивать тебя за кустами в зимнем саду, когда ты болтаешь глупости – или выслушиваешь их.

Розалинда (язвительно). Да, «выслушиваешь» – это вернее.

Миссис Коннедж. А во-вторых, не трать столько времени попусту со студентами – мальчиками по девятнадцать-двадцать лет. Почему не побывать на университетском балу или на футбольном матче, против этого я не возражаю, но ты, вместо того чтобы ездить в гости в хорошие дома, закусываешь в дешевых кафе с первыми встречными…

Розалинда (утверждая собственный кодекс, по-своему не менее возвышенный, чем у матери). Мама, сейчас все так делают, нельзя же равняться на девяностые годы.

Миссис Коннедж (не слушая). Есть несколько друзей твоего отца, холостых, с которыми я хочу тебя сегодня познакомить, люди еще не старые.

Розалинда (умудренно кивает). Лет на сорок пять?

Миссис Коннедж (резко). Ну и что ж?

Розалинда. Да нет, ничего, они знают жизнь и напускают на себя такой обворожительно усталый вид. (Качает головой.) И притом непременно желают танцевать.

Миссис Коннедж. С мистером Блейном я еще незнакома, но едва ли он тебя заинтересует. Судя по рассказам, он не умеет наживать деньги.

Розалинда. Мама, я никогда не думаю о деньгах.

Миссис Коннедж. Тебе некогда о них думать, ты их только тратишь.

Розалинда (вздыхает). Да, когда-нибудь я скорее всего выйду замуж за целый мешок с деньгами – просто от скуки.

Миссис Коннедж (заглянув в блокнот.) Я получила телеграмму из Хартфорда. Досон Райдер сегодня будет в Нью-Йорке. Вот это приятный молодой человек, и денег куры не клюют. Мне кажется, что раз Хауорд Гиллеспи тебе надоел, ты могла бы обойтись с мистером Райдером поласковее. Он за месяц уже третий раз сюда приезжает.

Розалинда. Откуда ты знаешь, что Хауорд Гиллеспи мне надоел?

Миссис Коннедж. У бедного мальчика теперь всегда такие грустные глаза.

Розалинда. Это был один из моих романтических флиртов довоенного типа. Они всегда кончаются ничем.

Миссис Коннедж (она свое сказала). Как бы то ни было, сегодня мы хотим тобой гордиться.

Розалинда. Разве я, по-вашему, не красива?

Миссис Коннедж. Это ты и сама знаешь.

Снизу доносится стон настраиваемой скрипки, рокот барабана.