Все добродушно засмеялись. Никто не заметил маленькую девочку в дверях, пока Брайан не сказал:

– Пенни? Ты в порядке, детка?

– Тот мужчина… мистер Чал-мерс… Он только что упал.

Они нашли Дэвида Чалмерса на полу в спальне, посреди каких-то лоскутков и упаковок от лекарств. Кусочки битого стекла от упавшей бутылки лосьона после бритья ореолом окружали его голову.

– Господи! Папа! – Тара склонилась над стариком, высвобождая его кислородную трубку. Лицо Дэвида приобрело табачно-серый цвет. Он непроизвольно хватал ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.

– Он задыхается! – Эйприл подбежала с другой стороны кровати, проверяя кислородный баллон, лежавший на полу. Дэвид, должно быть, стянул его с тумбочки, когда падал.

– Папа? Ты меня слышишь? – Тара принялась похлопывать отца по щекам.

– Проверь его язык, Тара! – Эйприл держала в руках кислородный баллон и моток трубки.

– Папа? Папа?

– Проверь язык!

Остальные – Филип, Ник, Брайан и Пенни – наблюдали, столпившись в дверях. Филип чувствовал себя беспомощным. Он раздумывал: помочь или не мешать? Но чем он может помочь? А девушки, кажется, знают, что делают.

Тара осторожно оттянула нижнюю челюсть отца.

– Все в порядке.

– Папа? – Эйприл опустилась на колени. – Папа, ты слышишь меня?

Дэвид Чалмерс продолжал задыхаться, издавая болезненные хрипы, как поцарапанная пластинка. Его полупрозрачные дряхлые веки, похожие на крылья мухи-поденки, начали дрожать. Тара лихорадочно ощупывала его затылок в поисках травм.

– Кровотечения нет, – сказала Тара. – Папочка?

Эйприл пощупала его лоб.

– Он как ледышка.

– Кислород поступает?

– В полном объеме.

– Папа? – Эйприл осторожно перевернула старика и еще несколько раз хлопнула по щекам.

– Папа? Папа? Папа, ты слышишь нас? Папа?

Старик закашлялся и моргнул. Он попытался вдохнуть, но захрипел и снова закашлялся. Его глаза закатились.

– Папа, посмотри на меня, – сказала Эйприл. – Ты видишь меня?

– Давайте положим его на кровать, – предложила Тара. – Мужчины, поможете?

Филип и Ник подхватили старика с одной стороны, а Тара и Брайан – с другой, и на счет «три» осторожно подняли его с пола и опустили на кровать.

Дэвид Чалмерс все еще дышал, хотя и с огромным трудом.

Тара и Эйприл сидели по обе стороны кровати, поглаживая долговязую фигуру под одеялом. Долгое время никто ничего не говорил, но, похоже, все уже понимали, что будет дальше.

– Вы думаете, это инсульт? – тихо спросил Брайан, когда все, кроме Тары, перешли в гостиную.

– Не знаю, не знаю.

Эйприл расхаживала по комнате и грызла ногти, а остальные молча наблюдали за ее передвижениями.

– У него и раньше были проблемы с дыханием, но ничего похожего на то, что происходит сейчас. – Эйприл остановилась. – Боже мой… Я знала, что этот день когда-нибудь наступит!

Она отвернулась и вытерла глаза.

– У нас остался последний кислородный баллон. Лекарства есть, но они не помогут. Ему нужен врач.

– Спокойно. Давай подумаем. – сказал Филип. – Пусть пока отдыхает. Возможно, он поправится.

– А если нет?

Филип встал, подошел к ней и осторожно обнял за плечи.

– Мы что-нибудь придумаем. Он упрямый стреляный воробей.

– Он упрямый стреляный воробей, который в этот самый момент умирает, – возразила Эйприл, и по ее щеке скатилась одинокая слеза.

– Не говори так, – сказал Филип, прикоснувшись к щеке девушки.

Она посмотрела на него.

– Хорошая попытка, Филип. Хорошая попытка.

Ту ночь сестры Чалмерс провели у постели отца. Старик большую часть ночи неподвижно пролежал на кровати. Время от времени его сухие растрескавшиеся губы начинали бессильно шевелиться в попытке сложить слово. Но ничего не выходило.

Тара уснула, Эйприл пока держалась. Вдруг она услышала голос отца:

– Лил?

Дэвид по-прежнему лежал с закрытыми глазами. Лил… Лилиан, его покойная жена. Эйприл годами не слышала этого имени.

– Папочка, это Эйприл, – прошептала она.

– Лил, запусти собак! Надвигается буря, сильная буря! Ветер северо-восточный!

– Папочка, очнись, – нежно прошептала Эйприл, едва сдерживая слезы.

– Лил, ты где?

– Папочка?

Молчание.

– Папа?

В этот момент Тара подняла голову и заморгала, разбуженная сиплым голосом отца.

– Что случилось? – спросила она, протирая глаза.