Подниекс встал, поправил причёску, аккуратным, выверенным движением надел фуражку и сказал:

– Извините за упрямство, Андрей Владимирович, – в моменты, когда Подниекс волновался, он начинал говорить с сильным латышским акцентом. – Мы сегодня выйдем в море. Моторист будет. Я пойду дам распоряжение.

– Спасибо, Валдис! – Севастьянов был удовлетворён.

Уже через десять минут старпом Суховеев спешно спустился по трапу и побежал к зданию крюинга. Он в спешке не заметил, что со стороны моря, огромной тёмно–серой анакондой надвигалось грозовое облако. Оно своей жадной головой очень быстро поедало солнечное небо. Когда Павел уже почти подходил к крюингу, сильный порыв ветра сдул с него фуражку, а раскат грома предупредил о ненастье. Старпом побежал за фуражкой, которая стремительно понеслась в тот самый открытый контейнер, недавно служивший Суховееву убежищем от палящего солнца. Огромные капли начинающегося дождя стали барабанить по спине, подгоняя старпома. Фуражка все же заскочила в контейнер, а за ней и Павел. Чья–то рука поймала непослушный головной убор и протянула его старпому. Суховеев поднял голову и увидел уже знакомого моториста Севастьянова.

– Опоздал, старпом! – протягивая фуражку, сказал Андрей. – Не будут они сегодня работать. Закрылись. У них пьянка. День рождения бухгалтера. Так что, дождь кончится, пойдём по домам.

– Это катастрофа, – отряхивая фуражку, сказал Суховеев. – А по каким домам? Ты же сказал тебе жить негде!

– Да! – с тяжёлым вздохом согласился Андрей. – Про дом я чего–то тупанул! Ну так буду ночевать здесь. Крыша есть, а рюкзак вместо подушки.

Суховеев уперся взглядом в Севастьянова, да так что Андрей почувствовал себя неловко.

– Ты чё, старпом? – Андрей сделал шаг назад. – Ты если это,… заднеприводный, то это не ко мне. Ты брось!

– Дебил ты, Севастьянов! И не лечишься! – возмутился Павел. – Мне капитан приказал моториста найти. Без него не возвращаться. А ты я посмотрю, в этом городе моторист один. Пойдём! Попробуем ещё раз. Может, возьмёт тебя Подниекс.

Севастьянов почесал подбородок. Потом взъерошил волосы и весело сказал:

– А пойдём! Чем чёрт не шутит, когда Бог спит.

Не было в мире такого кислого лимона, после которого бы Подниекса так перекосило. Когда капитан опять увидел перед собой Андрюху–моториста, он сморщился и затряс головой. Лучше бы ему в этот момент съесть этот самый лимон.

– Павел, – с ещё более выраженным акцентом сказал Валдис, – мы уже один раз видели этого человека. Крымов сказал, что это бедоносец.

– Капитан, – начал оправдываться Павел, – нет больше в этом городе, пропади он пропадом, ни одного свободного моториста. Крюинг закрыт. Будем ждать до завтра?

– Ждать не будем, – решительно сказал капитан. – Пойдём без моториста.

В этот момент на мостик поднялся Андрей Владимирович. Он был явно недоволен. Время шло, а яхта до сих пор стояла у стенки. Андрей остановил свой взгляд на мотористе и сказал:

– Ну вот, нашли же человека! А говорили, нет моториста, – он внимательно пригляделся к Андрюхе. – А я тебя помню. Ты сегодня в церкви был.

– Да, – робко подтвердил моряк. – Я тоже вас там видел.

– Как зовут?

– Андрей Севастьянов.

– Что? – удивился хозяин яхты и переспросил. – Как– как?

– Андрей Севастьянов, – опять повторил Андрюха.

– Скажи еще, что отчество у тебя Владимирович и тогда я поверю в чудеса.

Андрюха посмотрел на капитана, затем на Павла, сбросил рюкзак с плеча и, покопавшись в нём, достал паспорт. Молча, протянул его Севастьянову. Андрей Владимирович открыл паспорт и широко улыбнулся.

– Смотрите, – он, хохоча, показал паспорт капитану и старпому. – Полный тёзка. Ба! И в один день со мной родился! Это к удаче. Валдис Теодорович, оформляй парня и выходим в море.

– Но, Андрей Владимирович, – пытался возразить капитан. – Крымин сказал…

– Валдис! – прервал Подниекса Севастьянов. – Без всяких «но»! Оформляй. И выходим в море. Я свободы хочу. Надоело жариться у этой стенки. Это приказ.

Севастьянов резко развернулся и вышел, давая понять, что разговор закончен. Подниекс снял фуражку и в сердцах бросил её на кресло.

– Отведи его к боцману. Скажи, что этого человека взял на работу шеф, – недовольно буркнул капитан, обращаясь к Суховееву.

Если сказать, что цвет лица боцмана Крымина стал багровым, то это не сказать ничего. Ни один художник в мире не смог бы подобрать этот цвет негодования. Перед Иваном Ивановичем уже второй раз за этот день стоял ненавистный ему моторист Севастьянов.

– Была бы моя воля, – хриплым глухим голосом говорил боцман, – я бы тебе прямо сейчас, камень на шею и на корм рыбам. Но ты, сучонок, через шефа на борт попал. Придётся терпеть тебя, гада.

– Иваныч, – пытался сгладить конфликт Андрюха, – я косячить не буду. Я всё понимаю. Иваныч, клянусь!

Крымин, будто не слыша моториста, взял фуражку и вышел из каюты.

– Пошли со мной, чудище, – сказал он Андрюхе, придерживая открытую дверь. – Шевели булками! Времени нет.

Крымин шёл по коридору и внятно объяснял мотористу, что на яхте завелась крыса или несколько. В трюме с провиантом поджирает запасы. Надо срочно сбегать в город и купить несколько крысоловок.

– Так может лучше отраву? – спросил Андрюха.