Прокурор пришёл утром в рабочий кабинет, достал пистолет и выстрелил в висок. Расследование ничего не дало. В доме поговаривали, что жена Светлана, раскручивая торговый бизнес, набрала кредитов, а кредиторы с бандитским уклоном, они-то и довели супруга-прокурора до точки-пули. Так ли это или вовсе не так, доподлинно никто сказать не мог.

Однако «шестнадцатая» не осиротела после трагической гибели хозяина. Как раз наоборот. К Светлане приехала куча родственников, в том числе две сестры. В сумме получилось три сестры под одной крышей. Были они далеки от чеховских героинь из пьесы с таким же количеством кровных родственников по женской линии. Сёстры являли собой персонажи другой комедии. Но им в нашем повествовании места на первом плане не нашлось, задвинула дочек в пыль кулис их мама, в недавнем прошлом тёща прокурора. Женщина неповторимая. Одно имя чего стоит – Ариадна Арнольдовна. Натура выдающаяся во всех отношениях. Энергии на пятерых, никак не меньше. Для размещения такого количества термояда требуется соответствующий объём, посему Ариадна Арнольдовна была дамой корпулентной, или, говоря по-русски, – широкофюзеляжной. И в высоту метр семьдесят пять не меньше. Узбекские дали с палящим солнцем не повлияли на её русскую красоту. Шапка вьющихся русых волос на величаво посаженной голове, широкоскулое лицо с выразительными глазами, грудной богатый обертонами голос. Полнота фигуры не мешала двигаться хозяйке легко и изящно. Эффектная, что там говорить, дама. Дочери получились помельче.

Внутренний облик Ариадны Арнольдовны тоже отличался динамичной монументальностью. Прилетев на похороны мужа старшей дочери с южных окраин бывшей Российской империи, она, попечалившись над гробом зятя-прокурора, предав его земле под траурные звуки тубы Славика, прочно обосновалась в «шестнадцатой» квартире.

Будучи по крови русской, поступила самым восточным образом, чуть пустила корешки на новом месте, тут же подтянула к себе кучу родственников. Приехали две сестры Светланы (не чеховские героини), причём одна с мужем и дочерью. Не поленимся и позагибаем, производя подсчёты, пальцы: Светлана с дочерью, плюс сестра с дочерью, плюс Ариадна Арнольдовна, плюс ещё одна её дочь. В сумме шесть женщин да ещё овчарка женского пола. Чтобы не тянуть кота за хвост, скажем сразу: с учётом нехорошести «шестнадцатой» второй зять Ариадны Арнольдовны был обречён. Что вскоре и случилось – погиб в автомобильной катастрофе. Славик снова старательно выдувал у подъезда траурный марш Шопена.

–О святить надо квартиру, – было первой реакцией Лиды Ярковой на известие о смерти второго зятя из «шестнадцатой». – Сколько им говорила…

Лида в Великий четверг ездила в Шлиссельбург (пока не было церкви в Городке) в храм на «двенадцать Евангелий», привозила со службы святой огонь (был у неё особый фонарь, куда вставляла долгоиграющую свечу), а ночью тайком крестила очищающим огнём входную дверь парадной, а потом входные двери всех квартир. Как партизан в тылу врага, бесшумной тенью двигалась по спящему подъезду от двери к двери. Однако нехорошесть «шестнадцатой» не удавалось перебороть.

– Не везёт мужикам из «шестнадцатой», – сказала Додониха – Додонова Дарья Степановна, жительница «двенадцатой» квартиры, расположенной как раз под «шестнадцатой». – За полгода двоих снесли на кладбище, – продолжила Додониха свою грустную мысль. – Говорят, Светкин отец в Ташкенте пока. Наверное, скоро приедет.

В своём предположении Додониха ошибалась. Муж Ариадны Арнольдовны обладал завидным чутьём. Мало того, и не подумал переезжать в Городок к своему многочисленному семейству, он ни разу в гости к ним не заявился. Не пожелал своими глазами увидеть, как его «женский железный батальон» (так окрестил жителей «шестнадцатой» Славик-трубач) поживает в северных широтах. Не возжаждал обнять дочечек, что кровь от крови, и внучечек любимых не захотел лично подарками обрадовать. Отсиживался в своём Ташкенте, как в крепости, глаз на берега Невы не казал. Всем нутром чувствовал роковую сущность «шестнадцатой».

Женщины, надо заметить, не больно сокрушались от мужских потерь и отсутствия крепкого плеча. Жили деловой и слаженной жизнью, хотя никто не работал. Однако день у них начинался крайне рано. Возможно, перебравшись из жаркого Узбекистана в северо-западные дали на добрых четыре тысячи километров, продолжали по привычке жить по узбекскому расписанию. Шумно поднимались ни свет ни заря.

Много раз случалось, что спящий двор оглашался криком: «Света-а-а-а-а-а! Кинь браслет!» Или: «Ксеня-я-я-я-я-я-я! Положи мой паспорт в пакет и брось!» Это значит, одна из женщин, спустившись на первый этаж, вдруг вспоминала об оставленных дома вещах, или документах, или ключах, подниматься на четвёртый, бить ноги с утра не возникало никакого желания, поэтому забывчивая вставала напротив окон «шестнадцатой» и включала громкую связь. Происходило это с завидной постоянностью. Женщины были настолько скоростные и моторные, что ухитрялись обгонять мысли, они частенько с запозданием достигали их светлые головы.

Никто из женщин никогда не задумывался, что ранние вопли на всю округу могли причинять неудобства спящим соседям. Подобным мелочам не придавали значения. Мыслили исключительно масштабно.

Сёстры с мамой прожили в нашем доме менее трёх лет. Ариадна Арнольдовна минуты не думала навсегда осесть в «шестнадцатой». Не по причине ощущения нехорошести квартиры, нет – теснота хрущёвки был не её уровень.

При этом не тешила себя надеждами: многочисленные дочери, пусть даже красавицы, найдут принцев или олигархов и упорхнут из Городка, прихватив с собой во дворцы с видом на море дорогую маму. Она давно привыкла надеяться, прежде всего, на себя. Со свойственной ей вулканической энергией и неординарностью бесстрашно принялась заниматься жилищным вопросом для всего женского коллектива «шестнадцатой».

Есть под Петербургом место с экзотичным названием, от которого веет волнующим ароматом древней истории, – Пелла. Аналогичное имя носила столица древней Македонии, в которой родился покоритель мира Александр Македонский. Пеллу на берегах Невы затеяла в XVIII веке построить Екатерина II с дальним прицелом. Во внуке Александре (будущем императоре Александре I) хотела видеть государя аналогично победного кроя, как Александр Македонский. Возможно, императрица полагала, северная Пелла мистическим образом повлияет на судьбу любимого внука – он станет не менее велик, чем тёзка Македонский.

В красивейшем месте, где Нева на своём пути из Ладоги в Финский залив делает крутой поворот и преодолевает пороги, Екатерина II принялась энергично возводить величественный дворец, о котором говорила: все остальные будут хижинами по сравнению с ним. Царица начала с размахом строить загородную резиденцию, да не довела дело до победного конца.

Знала ли о планах Екатерины Великой Ариадна Арнольдовна, автору неизвестно, однако она выбрала Пеллу под коттедж, решив, где, как ни здесь, возводить дом. Пусть не столь грандиозный, как екатерининский, зато, в отличие от императрицы, свой непременно сдаст под ключ. Известно, что Екатерина II приостановила бурное строительство с началом Русско-турецкой войны. Сначала возникли финансовые затруднения, а потом ещё более радикальные – умерла императрица.