– Было бы так здорово собраться вместе, – задумчиво произнесла Клэр. Ее родители каждый год уезжали на Рождество в Испанию, куда переехал ее брат, родные Джонатана тоже живут далеко, так что наши друзья стали для нас семьей. И семья получилась очень даже неплохая.

– В этом году предпраздничное волнение Саммер и Тоби перейдет на новый уровень.

– О да, Саммер уже высказывает пожелания. Должна тебя предупредить: она хочет малыша.

– Куклу?

– Нет, чтобы у нас был еще один ребенок.

Джонатан поперхнулся пивом, и лицо у него стало очень забавного оттенка.

– И что ты ей сказала?

– Объяснила, что у нас уже есть прекрасная семья, и Санта это знает, так что он, вероятно, не сможет прислать нам еще одного малыша. Тогда Саммер сказала, что, возможно, ее устроит и говорящая кукла.

– Слава богу. – Лицо Джонатана постепенно приобретало нормальный цвет. – Это ведь вне компетенции не только Санты, но и моей, – сказал он.

– Не волнуйся, дорогой! У нас идеальная семья, и я не хочу ничего менять. – Клэр подошла и поцеловала его. Меня окатило теплой волной счастья. Я отправился к Джорджу, сказать, что пора мыть лапы перед обедом.

Родительские обязанности никто не отменял.

Позже, когда Джордж устроился в постели рядом с Тоби, а Саммер уже крепко спала, я отправился к своей подружке Тигрице. Она живет неподалеку от нас, и обычно по вечерам, если позволяет погода – Тигрица любит тепло даже больше, чем я, – мы встречаемся, чтобы посмотреть на Луну и поболтать о том, как прошел день. Мы делимся и своими переживаниями о Джордже. Прежде всего мы родители, и благодаря этому наша дружба переросла в нечто большее.

Я уселся на заднем крыльце ее дома и мяукнул. Это своего рода позывной, и обычно она сразу выходит на улицу. Но сегодня почему-то не вышла. Я толкнул носом кошачью дверцу и подождал. Опять ничего. Войти я не мог, потому что ее хозяева не приветствовали появление в доме других кошек. Они терпели Джорджа, но не меня. Я решил, что она скорее всего уснула. Тигрица – не самая активная кошка.

Отчаявшись, я уже хотел отправиться домой, но не смог устоять перед искушением еще разок взглянуть на наших соседей. Как и днем, я подкрался к задней двери, но в доме было довольно темно. Правда, за столом на кухне сидела женщина, перед ней стоял бокал вина, а на коленях устроилась кошка. Она лежала спиной ко мне, так что я остался незамеченным. Женщина медленно подняла бокал, глотнула вина и осторожно поставила бокал на стол, потом откинула упавшие на глаза волосы. Я видел, как она опустила голову и погладила кошку. Мне показалось, что в темноте я различил блеснувшие в ее глазах слезы. Даже сидя снаружи, я как будто чувствовал ее печаль, ее боль. Я побрел домой, размышляя над историей этой семьи и гадая, что могло расстроить женщину. Я чувствовал, что рано или поздно обязательно докопаюсь до истины.

Такой уж я кот.

– Я вчера уснула, – сказала Тигрица, когда утром мы с Джорджем наведались к ней. Я даже рта не успел открыть.

– Так я и думал.

– Было довольно холодно, и я пригрелась рядом с хозяйкой на диване, да еще от камина разморило. Ну, ты понимаешь…

– Тигрица, все в порядке, не нужно ничего объяснять. – Обычно она не снисходила до объяснений, но я не стал об этом упоминать.

– Мам, пап, может, прогуляемся в парке? – предложил Джордж. В то утро он бурлил энергией. Мне бы так, с грустью думал я, ежась от холода. Старая травма, которую я получил, когда впервые попал на Эдгар-Роуд, давала о себе знать. Все это отголоски той давней истории, когда я спасал Клэр от губительных отношений и в конце концов собрал все мои семьи вместе, но у меня пострадала лапа, и недуг прогрессировал. В холод и дождь лапа как будто деревенела. Вообще-то я неплохо справлялся и уже привык к этому неудобству, но каждый год с началом зимы болячка напоминала о себе.

– Конечно, Джордж. – Тигрица ткнулась в него носом. – Дождь перестал, и, надеюсь, день выдастся сухим.

Мы тронулись в путь, Джордж скакал впереди, а я рассказал Тигрице о новых соседях.

– Значит, эта кошка очень красивая? – Тигрица сузила глаза.

– Она необычная, но по возрасту ближе к Джорджу. – Тигрица была очень ревнивой, и я проявлял особую осторожность, говоря о других кошках.

– А что думает Джордж? – Ревность тотчас сменилась материнской заботой.

– Он сказал, что после Шанель поклялся навсегда завязать с девчонками, – усмехнулся я.

– Хорошо, потому что ни одна из них не достойна моего мальчика.

В этом я поддерживал ее всеми лапами.

К нашей радости, в парке никого не оказалось. Мы ходили следом за Джорджем, который переключался с одного занятия на другое. Целую вечность он смотрел на свое отражение в маленьком озере – я призывал к осторожности, потому что в молодости и сам проделывал то же самое и едва не утонул. Потом мы сгребали в кучи листья, коричневатые и намокшие, но это не мешало нам получать удовольствие от возни. Никаких бабочек в это время года не было, так что об охоте пришлось забыть, но Джорджу все-таки удалось вскарабкаться на невысокое деревце. К обеду, когда мы возвращались домой, я уже порядком проголодался, а Тигрица пожаловалась на усталость – клянусь, она с каждой секундой становилась все ленивее, – но Джордж все еще был полон энергии. Он согласился пойти домой, только когда я пообещал, что позже разрешу ему одному прогуляться на другой конец Эдгар-Роуд.

Мне нелегко далось это решение – отпустить Джорджа одного на прогулку, и я знаю, что людям тоже приходится сталкиваться с этой проблемой. Взять хотя бы Франческу, которая воспитывала Алексея и Томми. Алексей, теперь уже подросток, хотел больше свободы, чем-то напоминая Джорджа, но мы-то, родители, знали, сколько опасностей таит улица. Отпуская детей одних, взрослые принимали одно из самых трудных для родителей решений.

Когда Джордж впервые вышел на самостоятельную прогулку, хотя и обещал не убегать далеко, я превратился в клубок нервов, пока он не вернулся домой. Встретив его, я едва не задушил беднягу в объятиях. Никогда прежде я не испытывал такого облегчения. Ну, если не считать тех случаев, когда Джорджа похитили и я его нашел, или когда он сбежал следом за Шанель и мы его искали… В этот раз все было по-другому: он впервые вышел из дома один с разрешения.