Ну а потом начались важные походы по портным, обувщикам и галантерейщикам, костюмы для приема и обряда обещали сделать за пару дней, нет ничего невозможного, когда колдуна-странника обшивает колдун-портной, только деньги плати. Заказал парадный меч — укороченный вариант, дорогой, зараза, таким только в индийских фильмах место в реквизите, практической ценности абсолютно никакой. В каждой лавке с горестным лицом отсчитывал ассигнации Северского княжества, так что еще и на обменном курсе меня нагрели. Шуш, ходивший за мной тенью, чуть ли не причитал от горя, видя, как у его хозяина отнимают последние шекели. Ну а что делать, понты они в любой реальности — понты, приехал бы прямо к обряду, может и сэкономил сотню-другую, но разве так ведут себя наследники богатого и знатного рода?

Так что когда в среду расфуфыренный слуга в шитом золотом кафтане принес мне записку-приглашение от княжича Ратибора Фоминского, мне было в чем пойти, а точнее говоря — поехать. Шуш хоть и рвал на себе волосы при виде моих трат, однако, приодевшись во все новое, проникся важностью момента и так зыркнул на хозяина гостиницы, распахивая передо мной дверь, что тот аж во фрунт вытянулся. Растет парень, еще немного, и смогу выгнать в реальную жизнь, авось не пропадет.

Уже подьехав, мысленно сравнил свой практически дом с поместьем родственников. У Фоминских отдельное здание для гостей было одноэтажным, и стояло недалеко от ворот. Кроме него, было еще несколько построек, и основное здание, где, видимо, князья проживали. Неплохой такой трехэтажный особнячок, по фасаду не меньше чем в пятьдесят метров, и неизвестно сколько в глубину, с башенками на черепичной крыше, большими окнами и строгими линиями, отделанный мрамором и темно-красным деревом. Неброско, но очень дорого и стильно, я бы и в своем мире от такого не отказался.

Дом для гостевых церемоний тоже был неплох, натуральные деревянные полы и облицованные стены, строгая кожаная мебель и металлические светильники, никакой помпезности, но вот веяло деньгами, веяло.

Важный слуга проводил меня в небольшую залу, и оставил одного. Почти все помещение занимал квадратный стол черного дерева, со столешницей, инкрустированной гербом Фоминских — пушкой с летящим над ней вороном. Изображение ворона смотрело на меня и со стен — тиснением на кожаных обоях, с изумрудными глазами. Натуральными изумрудными глазами, я подошел и поковырял одну из птичек, драгоценные камни были врощены в кожаное покрытие. Вытащить камень не удалось, уж очень он был добротно заделан, да еще и покашлял кто-то сзади.

Обернулся — возле стола стоял мой старый знакомец Ратибор, а рядом с ним — совсем уже пожилая женщина, с черными как смоль волосами и морщинистым лицом. Почти старуха, но вот старческой немощи в ней не наблюдалось.

— Марк, рад, что ты заехал, — неискренне улыбнулся княжич. — Садись, не стесняйся. Рада Всеславовна, это вот наш родственник новый, Травин Марк Львович, праправнук Олега.

Я тоже улыбался в ответ и во все глаза смотрел на старушку. Вот только видел не ее, а молоденькую девушку, держащую за руку бравого гвардейского офицера на очень старой фотопластинке. И черты лица давно уже не те, и глаза выцвели, а все равно, она это. Отец так и не выяснил, кто эти люди, прадед, наверное, знал, но погиб на войне, а вещи его нашли, когда из Карелии в Центральную Россию перебирались. И там это фото, без подписи, только двое — девушка и парень, стоят, держатся за руки и улыбаются, не в камеру, а друг другу.

Фоминские стояли и ждали, когда я наконец просмотрюсь.

— Простите, — наклонил я голову, — просто показалось.

— И что тебе показалось, дружочек? — старушка уселась, сложила руки в замок — никаких артритных утолщений, ухоженные такие.

— Да нет, ничего. Старая семейная фотография вспомнилась.

— Фотография? Слово какое чудное, — вступил в разговор княжич. — Греческое. И что оно означает?

Я как мог обьяснил, что такое фотография.

— А, факсимилия. Что скажете, Рада Всеславовна?

— Не похож, — покачала головой старушенция. — Может он и вправду Сергея правнук, но не чувствую я в нем травинского ничего. Говоришь, ворон откликнулся?

— Да. Марк, если тебе не сложно, расскажи о себе.

И я рассказал. Как говорил дядя Толя — хочешь соврать, скажи правду, поверят в одном, значит поверят и в другом. Я прочитал больше десятка книг о Пограничье, разорился на карту тех мест, в которые колдунам-картографам удалось добраться живыми, а потом оттачивал свои знания на беседах с «земляками», и если поначалу было какое-то недоверие, то вот последние мои знакомые — точно принимали меня за своего, пограничника. Биография была надежнее, чем у Штирлица, я вплетал свою историю в реальные события, людей, которых я называл, можно было найти и переспросить, и наверняка они подтвердят то, что я сказал — кто запомнит пацана среди толпы друзей и знакомых. А уж о нашем баронстве я мог бы рассказывать часами — и про лошадей, и крестьян каждого по именам помнил, и высоту крепостных стен, и даже какие цветы возле моста росли. Росошьев — и тот с пятого раза одобрил, благословил, так сказать.

Хозяева выслушали мой получасовой монолог, не перебивая. Княжич в нужных местах улыбался, когда надо было — охал, а вот Рада — та сидела молча, с одним и тем же недовольным выражением лица.

— Так я оказался возле села какого-то недалеко от Славгорода, — закончил свой рассказ я, перед этим живописав, как меня втолкнул в портал неизвестный колдун.

— Так значит, Травины теперь бароны пограничные, под Империей ходят, — старушка пожевала губами, повернулась к княжичу. — Врет он все. Рассказ гладкий, но ни одного слова правды.

Фоминский развел руками, мол, что есть — то есть.

— Зазубрил хорошо, молодец, так и держись, — Рада постучала пальцами по столу, — Лаврентий свое дело знает. Значит, ворон признал? Дай-ка руку.

И требовательно протянула ладонь.

Делать нечего, положил руку на стол, цепкие пальцы вцепились мне в кисть. И узкий стилет пригвоздил мою ладонь к столешнице.

Я было дернулся, но старушка держала меня крепко. Слишком крепко для ее возраста и телосложения. И улыбалась — недобро так. Кровь из раны потекла на стол, тонким ручейком обогнула выпуклое изображение пушки и начала заполнять выемку в виде ворона. Сначала я попытался заживить рану, но от моих стараний кровь шла только сильнее. Так что колдовать я прекратил, и просто ждал, чем все закончится. Не убивать же меня сюда привели. Наверное.