Шрифт:
Это первая очевидность, которую стоит принять.
Вторая: овладеть вниманием очень просто. Более того, мы всегда им управляем и живы только за счет того, что управляем вниманием. Оно – важнейшее орудие выживания, и оно нам дано. Причем владеем мы им вовсе не плохо, раз живем, и живем хорошо. Однако владеть нужно лучше! Без этого волшебная палочка не заработает в полную силу.
И тут проявляется третья очевидность: нет ничего сложнее в жизни человека, чем овладеть собственным вниманием. И это не я им управляю, чтобы обеспечить выживание, это оно обеспечивает мое выживание само. В крайнем случае, нечто во мне, например разум или ум, управляют им, чтобы обеспечить мое выживание. Но управляют так, что мне очень трудно в это вмешаться…
Прежде чем овладеть собственным вниманием, надо понять, что это такое и как оно работает. Для этого придется овладеть искусством самонаблюдения, что вовсе не так уж просто, поскольку самонаблюдение было изгнано из нашей науки и даже объявлено вместе с душой врагом научной психологии.
Тем не менее человек, собирающийся стать успешным в любом деле, должен стать хозяином собственного внимания, а для этого – владеть культурой самонаблюдения и созерцания.
Но это усилие не стоит делать исходным – сначала надо обогатить себя знаниями о том, как люди осваивали искусство управления вниманием. А они начали эту битву очень, очень давно. Внимание весьма непростой противник, раз нам не удалось создать однозначно простой школы, воспитывающей в нас с детства эту способность.
При этом наблюдательный человек, просто вглядевшись в быт, особенно народный, обнаружит там целые залежи знаний о том, как превратить дите в человека и не дать ему пойти иным путем, скажем, превращаясь в зверя. А это очень возможный выбор и путь, чему свидетельство – многочисленные Тарзаны и Маугли. Человечество знает, как сделать тебя человеком и что надо делать, чтобы ты стал Человеком Разумным – Гомо сапиенс.
Точно так же оно знает, как сделать тебя личностью, то есть человеком общественным. И человек играющий, Гомо люденс, каким мы приходим в этот мир, становится человеком социальным. Знает оно, и как использовать для этого искусственные ценности, вроде денег, которые постепенно вытесняют то, что было высшими ценностями вначале. Ту же душу…
И точно так же в народных запасниках хранится бесконечное количество знаний о том, как сделать нас успешными, для чего надо уметь управлять вниманием, а значит, думать не вообще, а прицельно, то есть именно о том, что нужно, чтобы состояться и достичь общественно значимых целей.
Но рассмотреть эту самую тайную из самых явных школ можно лишь культурно-историческим способом, то есть освободив свое сознание от лишних знаний, образцов и склонности узнавать в видимом нечто свое. Надо научиться просто видеть то, что есть. Это задача. Для человека общественного это непросто.
Для этого придется описать и освоить те слои собственного сознания, в которых хранится искусственная культура внимания, созданная за последние века мыслящими людьми. В первую очередь, это педагогика, которая всегда уделяла управлению вниманием изрядное место в своей работе. Во вторую очередь, педагогическая психология, пытавшаяся понять, как лучше всего использовать внимание в педагогике.
Педагогика и педагогическая психология лежат как бы на поверхности нашего внимания, поскольку входили тогда, когда общая культура уже была привита нам. Поэтому начать надо с них, как с верхних слоев сознания.
После этого можно будет подумать над тем, как же воспитывал внимание наш народ. Просто взять и вглядеться в собственную жизнь, а потом сличить это с теми записями, что в изобилии сохранила нам этнография, – со сказками, быличками, притчами, старинами, народной песней…
После такого исследования станет возможно описание тех полей прикладной работы, которые должны обязательно лечь в основание научной прикладной психологии внимания.
Часть первая. Педагогическое внимание
До революции все было относительно здраво в нашей науке: была педагогика, была психология, медленно, но верно выделявшаяся из философии в самостоятельную науку. После революции психология превратилась в реактологию и попыталась стать частью физиологии. Это ей не удалось и слава богу, потому что означало бы полное уничтожение самостоятельной психологии.
Тем не менее в советское время психологи долгое время защищались по ведомству педагогики и были докторами педагогических наук по психологии. Как психологию затянуло из философии в педагогику, известно лишь богу и советской власти… Сказать про это могу лишь то, что лучше наша психология от этого не стала.
Впрочем, педагогика добавляла психологии хоть какую-то прикладную направленность. По крайней мере, должна была добавлять. Я изучал педагогическую психологию в первой половине семидесятых годов прошлого века и уже плохо помню этот предмет, но могу поделиться общим ощущением: это был тоскливый ужас! Понять эту науку было нельзя, изучать невозможно, а заниматься ею не хотелось. Советские педопсихологи постарались сделать так, чтобы лишние в их хозяйство нос не совали…
Тем не менее у нашей педагогической психологии были и светлые времена. Это было тогда, когда эта наука развивалась без государственного давления, по зову души педагогов и психологов. Как наука она, безусловно, начиналась с трудов Ушинского.