Шрифт:
Он орал так, что Витор зажал уши.
— Упокой его! Упокой! — закричал он.
— Умри!
Вспышка. Парень дернулся, сполз на мокрую осеннюю траву, замерев уже навсегда.
— Поехали к медикусам, — мрачно изрек начальник.
Медикусы часто оказывали помощь в странных делах, требующих дополнительных исследований. Проводили вскрытие, могли определить присутствие в крови яда или обнаруживали не видимые с первого взгляда следы уколов или укусов.
В городской больнице существовало особо отделение в помощь дознавателям, где всегда дежурил один из медикусов.
Мару представили смуглому молодому медикусуВайру и попросили подождать — ее знания тоже могли понадобиться. Вайр провозился с телом до поздней ночи, исследовал вдоль и поперек. Мара и рада была бы помочь, но к столу ее не подпускали: не положено. Но и домой не отпускали: может пригодиться в любой момент.
В итоге узнали то, о чем и так уже догадывались. На теле ни одного разреза, однако почти все кости неведомым образом растворились, а внутренние органы попросту исчезли. Вайр заметил только одно наружное повреждение — укус с внутренней стороны губы. Но укус почти зажил и, скорее всего, к делу отношения не имел: вероятно, симпатичного парня в порыве страсти укусила возлюбленная. Мара надеялась, что именно в порыве страсти, а не пытаясь отбиться…
И все же о своем предположении рассказала.
— Возлюбленная, значит? — удивился Витор, но подумал и добавил — Значит, завтра поищем возлюбленную. Жаль, имени своего он нам так и не сказал.
«Да, жаль, — согласилась Мара. — Ведь если бы сказал, это означало бы, что он жив…»
Домой вернулась совершенно разбитая, уставшая и голодная. Ей казалось, что от нее за версту разит покойницкой. Работенка, так ее…
В окнах домика горел свет. Мара надеялась, что Бьярн давно дома и Эрл не успел соскучиться. Наверное, они давно спят — ночь на дворе. Догадались ведь перекусить чего-нибудь? Ну, Бьярн точно Эрла голодным не оставит, сварит свою знаменитую похлебку. А сама на ужин даже не надеялась. Умыться бы холодненькой водичкой и спать, спать, спать!
Мара тихонько отворила дверь и вошла. И тут же с коврика у камина подскочил Эрл, а с кресла поднялся Бьярн.
— Я закончил работу и пытался тебя найти, — сказал он. — Но никто не знал, куда вы отправились.
— А мы тебе воды принесли! — закричал Эрл. — И нагрели! А еще Бьярн приготовил суп!
— Ох, ребята, — у Мары в носу защипало. — Обожаю вас!
Эрл тут же подбежал ластиться, подставляя черноволосую головку под поцелуй. Мара поцеловала его в макушку.
— А меня поцелуешь? — спросил Бьярн и тут же улыбнулся: «Шутка, шутка, птаха!»
Наверное, от усталости голова плохо соображала — иначе не объяснить. Мара и сама не поняла, что это такое она сделала, но она вдруг обняла Бьярна, поднялась на цыпочки и поцеловала в щеку. И вновь ее охватило чувство тепла и защищенности, а Бьярн снова пах костром и совсем чуть-чуть медом.
— Почему ты медом пахнешь? — выдохнула она.
— Потому что я тебе сделал молока с медом, — тихо сказал Бьярн, ошеломленный не меньше самой Мары. — Моя девочка…
Потом они сидели у огня, и Мара, стараясь не упустить ни одной подробности, рассказывала Бьярну о странном убийстве. Вдруг, пока рассказывает, случится озарение, и она что-то поймет? Или Бьярн подскажет. Но пока оба терялись в догадках. Засиделись за полночь, обговаривая все детали, но так ни к чему и не пришли. А Эрл притулился к Маре, да так и уснул, счастливо сопя.
*** 33 ***
Насыщенный событиями день не позволил Маре задуматься о том, что произошло утром. Но сейчас она поужинала, немного отдохнула, выговорилась, и в сознании невольно толкнулась та самая мысль: «Кто же он?» Она пообещала не спрашивать, да и Бьярн прямо сказал, что не ответит, но… «Ведь не может он в самом деле быть Благородным?»
Она искоса наблюдала за ним, крошечными глотками пила вторую порцию молока с медом. Тянула время. А кроме того, напиток оказался невероятно вкусным, Бьярн еще травок каких-то добавил. Бьярн смотрел на пламя в очаге, думал о чем-то своем. Он совсем, ни капельки не был похож на Благородных — изнеженных, утонченных, подлых созданий. Правда, Мара знала только одного, но и этого хватило на всю жизнь.
— Пойду спать! — сказала Мара, решительно поднимаясь.
— Да, сладких снов, — рассеянно отозвался Бьярн. — Я Эрла перенесу позже.
Мара сделала шаг в сторону спальни, зажмурилась, сжала руки в кулаки для пущей смелости.
— Бьярн. Прости. Ты ведь не из Благородных? Ты незаконнорожденный, да? Я только один раз спрошу, больше никогда не стану…
Щеки заалели от стыда: было неловко за свою настырность. Бьярн долго молчал. Мара буквально спиной чувствовала повисшее в воздухе напряжение.
— Да, — наконец ответил он. — Если это так важно для тебя.
— Слава Всеединому, — вырвалось у Мары. Вот ведь, никогда она молитв светлому богу не приносила, а тут само вырвалось.
Благородным верить нельзя, никогда и никому, но Бьярн сам от них пострадал. Он не такой, как они. Хорошо, что спросила, теперь сможет спать спокойно.
+++
К началу утренней смены стала известна личность убитого. Его опознал лавочник, торгующий неподалеку украшениями из лент и бисера.
— Только недавно он для своей девушки брошь покупал… А до этого ленты для волос, заколки… Одну в виде капли, а другую… — бедный лавочник ерзал на скамейке под суровым взглядом не выспавшегося дознавателя, который всю ночь искал свидетелей и никак не мог собраться с мыслями.