– Привет, Тём, – поздоровалась она со мной и прильнула к своему парню.

– Привет, – ответил я.

Они быстро поцеловались, и Женька запрыгнула на переднее сиденье.

– Я что сзади поеду? – возмутился я шутя.

– Конечно. Ириска не любит никому уступать свое место.

Ириской он ласково называл свою девушку.

– Садись, а то девчонки сейчас в тебе дыру проделают. Ха – ха,– засмеялся друг.

– И то правда.

Я одним глазом еще раз посмотрел на дочку Стальной. Одна из ее подруг изображала что-то наподобие танца, а рыжая сидела и смеялась, аккуратно прикрывая рот ладошкой. Такая зажатая и сдержанная. Ни капли лишней эмоции. Вся в маму.

– Ну, че застыл? – послышался голос Оскара из открытого окна. Друг уже успел сесть за руль.

– Не знаю, – я открыл заднюю дверь красного Хендая и запрыгнул в него.

Лера

– Ну что, Рыжова, соглашайся! Хватит уже дома сидеть, пора расчехляться и выбираться из скорлупы серости.

Мы сидели около университета и наслаждались хорошим летним днем.

– Что делать? – я улыбнулась своей подруге Ане. Она любила выражаться метафорами и всякими пословицами.

– Гулять пора! Отрываться! Так понятней? На дворе лето! Сессия закончилась! Чем не повод отлично провести время?

Аню я любила и уважала как лучшую подругу. Она, в отличие от меня, обладала сильным характером и уверенностью в себе. Всегда шла напролом к своим целям, сметая все на своем пути. Такому подходу к жизни она пыталась научить и меня.

Мои подруги Аня и Варя уже целую неделю уговаривали меня пойти с ними в ночной клуб в честь успешного завершения первого курса. Ну а я, конечно, отпиралась, как могла. Меня просто не отпустит мама. Так что эти разговоры были для меня пустыми и уже порядком раздражающими. Ведь на самом деле, я и правда хотела пойти. Хоть одним глазком взглянуть на ночную жизнь и понять, что же такого там интересного может быть.

– Ань, тебе легко говорить. У тебя мама не такая строгая. Я бы с радостью девчонки, но вы же знаете, что мне не разрешат пойти, – в очередной раз отказалась я.

И я не врала. Моя мама была властная и бескомпромиссная. По ее мнению, клуб – это место разврата, пошлости и абсолютно бесполезного времяпрепровождения. До восемнадцати лет я даже и не заикалась о ночных заведениях. А потом, когда стала совершеннолетней, девчонки позвали отметить день рождения даже не в клуб, а просто в кафе-бар, но поздно вечером. Мама, конечно, меня не отпустила, и весь вечер читала мне нравоучения, о том, как это плохо, и что в таких местах делать нечего приличным людям. В тот день я поняла, что пока живу с родителями, эту тему лучше не поднимать вообще. Папа же, кстати, в отличие от мамы, не был таким жестким. Но он был постоянно на службе, и всем моим воспитанием занималась только мама.

– Ладно. Не переживай. Я кое-что придумала. Скажем теть Лене, что ты ночуешь сегодня у меня, и все! И дело в шляпе! – широко улыбнулась Аня.

– А что? Это крутая идея! – добавила Варя, – Я за!

– Ой, девчонки. Нет. Это невозможно! Думаешь, мама не позвонит твоей маме и не проверит?

– Конечно, позвонит, – спокойно сказала Аня, – Ну до двенадцати ночи мы действительно будем у меня.

– А потом?

– А потом мы спать будем. Ну, якобы. Маму свою я тоже попрошу, чтобы подтвердила.

– Нет, Ань. Я не могу так, не могу врать маме. Это неправильно, – устало вздохнула я. От ее идеи, если честно, у меня загорелась искра надежды. Но здравый смысл тут же сообщил, что это просто бред.

– Блин, Лер. Неправильно – это, когда тебя в девятнадцать лет держат взаперти и никуда не пускают! Ты уже взрослый человек! Ты что, до пенсии будешь маму слушаться? Я против Елены Степановны ничего не имею. Но… Капец Лер. Ты так в девках останешься! Пошли! Давай, решайся уже! Хоть раз сделай по-своему, как ты хочешь, а не как мама сказала.

– Да Лер. Мы прикроем тебя. Скажем, что типа девичник, и все такое. Давай! Ты ничего не потеряешь! – добавила свои аргументы Варя. – И хватит уже на этого ловеласа смотреть, я все вижу!

Я вспыхнула краской. Да что всем так заметно, что ли? Я всего лишь мельком посмотрела на него.

– Да, Лер. Хватит по нему сохнуть. Может, кого в клубе себе найдешь и забудешь этого пижона, – поддержала Варю Анечка.

Эх, девчонки. Как вам объяснить, что я никогда его не забуду. Эта как болезнь уже. Он сидит во мне так глубоко, что никакие другие мне не нужны и не интересны.

Артём Чайковский. Моя любовь. Моя боль. Моя страсть. Мое слабое место. Ахиллесова пята. Да как не назови мое чувство, смысл от этого не изменится.

Когда я увидела его впервые, меня словно током ударило. Первое сентября. Начало учебного года. Я стояла с мамой около главного корпуса института и выслушивала ее очередную поучительную речь.

Мне предстояло учиться на педагогическом факультете; и мама рассказывала все нюансы данной специализации. Хоть мы это уже не раз с ней обсуждали.