Размышления историков совпадают с оценками современников тех событий. Примерно за две недели до предъявления Москвой ультиматума Каунасу начальник восточноевропейского департамента МИД Великобритании У. Стрэнг дал следующую оценку происходящего: «Русские, кажется, дрожа от страха вследствие неожиданного для них успеха немцев, уже исподволь, видимо, начинают придираться к прибалтийским государствам, на этот раз начиная с Литвы, чтобы при необходимости свойственными большевикам методами можно было бы оправдать эвентуальную оккупацию Прибалтики, исходя из параллели – если бы англичане раньше оккупировали Голландию и Бельгию, а также Норвегию и Данию, им легче было бы бороться с Германией, будучи ближе к ее границам, чем теперь» [100] . Эта оценка британского дипломата практически дословно совпадает с позднейшей оценкой литовского военного атташе в Германии полковника К. Гринюса, писавшего: «Со стратегической точки зрения намерения Москвы [в Прибалтике] были ясны: когда Франция рухнула, русские поспешили, пока еще не поздно, продвинуть свой передовой плацдарм как можно дальше на Запад, тем самым увеличить пространство своей стратегической безопасности (в оборонительном варианте)» [101] . С успехами Германии в войне на Западе связывал советские действия и посол Литвы в Москве Л. Наткявичюс: «в связи с немецкими успехами русские нервничают» (док. № 103).

Аналогичное объяснение действий Москвы было дано также наркомом иностранных дел СССР В.М. Молотовым на встрече с членом «народного» правительства Литвы министром иностранных дел В. Креве-Мицкявичюсом 30 июня 1940 г. Молотов объяснил ультиматум 14 июня 1940 г. тем, что «Сметона обращался к немецкому правительству, чтобы то ввело в Литву немецкую армию… Поэтому советское правительство было вынуждено предпринять соответствующие шаги, поскольку не хотело повторить ошибок французов, не пожелавших в свое время оккупировать Бельгию. Если бы французы сделали это, сила всей немецко-французской кампании была бы совершенно другая» [102] .

Однако наиболее четкое объяснение советской политики в Прибалтике летом 1940 г. было дано не привыкшими к осторожности дипломатами и даже не военными, а чекистом – первым заместителем наркома НКВД СССР В.Н. Меркуловым. В частной беседе с главой компартии Литвы А. Снечкусом Меркулов объяснил: «Сталин рассматривает балтийские государства как трамплин, который нужен немецким стратегам для прорыва на Ленинград, захвата этого города, соединения с финнами… Если в балтийских государствах будут даже дружественные нам правительства, то в тот день, когда сложится невыгодная для нас обстановка в Европе, немцы при помощи своей «пятой колонны» организуют в этих странах восстания и с помощью диверсантов и какой-то части местных вооруженных сил нападут на базы Красной Армии, блокируют или уничтожат их и через 48 часов будут стоять под Ленинградом… Если же балтийские государства станут частью СССР, то нападение на них уже не будет казаться немцам незначительной авантюрой, а будет началом большой войны. А к этому Гитлер еще не готов. Короче говоря, принятие балтийских государств в состав СССР отодвинет начало войны как минимум на год, на два» [103] .

Катастрофически быстрое поражение в июне 1940 г. Франции, считавшейся одним из столпов Версальского мира и самым серьезным военным противником Гитлера на Западе, не только не оставляло иллюзий о дальнейшем развертывании нацистской агрессии, но и стало катализатором встречных геополитических изменений. Это привело к введению сначала в Литву, а потом и в остальные страны Балтии дополнительных контингентов советских войск и формированию «народных» правительств. Последовавшее за этим включение Прибалтики в состав СССР стало радикальным решением проблемы «плацдарма», мучавшей советское руководство без малого два десятилетия.

В сборник включены 108 документов, охватывающих период с 8 июля 1939 г. по 11 июня 1940 г. Корпус публикуемых депеш включает в себя два дела из Государственного исторического архива Латвии, входящего в состав Национального архива Латвии [104] . Абсолютное большинство отложившихся в них документов впервые публикуется в полном виде. Документы представляют собой оригиналы и копии материалов дипломатического и разведывательного характера, а также тексты речей официальных лиц, сопроводительные записки и т. д., направленные в Ригу по дипломатической почте. Дипломатическая переписка включает в себя сообщения, докладные записки, обзоры, отчеты о беседах, политическое письмо.

Публикуемый массив документов как по тематике, так и по персоналиям служит логическим продолжением ранее подготовленных ответственным составителем сборника документальных публикаций [105] . Однако данная подборка существенно превосходит предыдущие по числу записей бесед с первыми лицами Советского государства – Сталиным, Молотовым, Калининым. Отложившиеся в этих же делах документы, относящиеся к литовско-советским и эстонско-советским отношениям, позволяют оценить, насколько не едины были и между собой балтийские страны.

Предлагаемые читателям документы, относящиеся в основном к секретному делопроизводству Министерства иностранных дел Латвии 1939–1940 гг., составляют два дела из фонда 2574 Государственного исторического архива Латвии. Как свидетельствуют формуляры к делам, ранее они находились в архиве Министерства иностранных дел СССР, где не были востребованы ни разу. За все время пребывания в Латвии, судя по архивному формуляру, кроме ответственного составителя, с ними ознакомился только один исследователь.

В настоящем издании документы публикуются полностью в переводе на русский язык; в случае, если приложения к ним не приводятся, это оговаривается в примечаниях. Документы снабжены порядковыми номерами и редакционными заголовками. Заголовок состоит из следующих элементов, расположенных в определенном порядке: год, месяц, число, место написания, разновидность, автор, адресат, краткое содержание. При первом упоминании автора или адресата в заголовке указываются также его должность, звание, в последующем только фамилия и инициалы.