До вечернего богослужения оставалось минут десять, когда мы увидели маленькую старушку в темном платочке, повязанном так, что видны были одни глаза, нос да губы.

– Это матушка Тимофея, – сказал отец Каллиникос, – игумения нашего монастыря.

– Ваши сестры сейчас на послушаниях? – спросил я.

– Нет, все послушания выполняю я сама… – ответила матушка Тимофея, поправляя очки.

– ???

– Потому что я единственная монахиня нашей обители. Еще недавно нас было четверо – три мои сестры во Христе, состарившись, мирно отошли ко Господу. Я тоже готовлюсь к переселению, – она указала глазами на небо, – мне ведь уже под семьдесят.

– Кто-нибудь придет на смену вам?

– Не знаю.

– Хорошо бы кто-нибудь из молодых попросился…

– Оставим этот вопрос на усмотрение Господа и святой великомученицы Марины.

– А для кого же такой большой корпус?

– 17 июля, в день праздника нашей небесной покровительницы, сюда собирается весь Крит. Для этого и построено жилье, но его все равно не хватает…

Вечерняя служба совершалась в нижнем храме. Он был маленький, человек на двадцать-тридцать, в нем царил полумрак. Служил отец Каллиникос, а на клиросе управлялась матушка Тимофея: она сама читала и пела; изредка ей помогал батюшка. В подсвечниках, похожих на большие противни, был светлый песок, как в Грузии или Армении, а свечи – желтые, высокие, утончающиеся к фитильку, точно такие, как в Иерусалиме. Много икон; в основном образы святой великомученицы Марины. Хотя иконы значительно отличаются друг от друга, но имеют запоминающуюся деталь: святая Марина, укрощая диавола, держит его за один из рогов. У нас, в России, эта подробность отсутствует.

Из всех этих замечательных икон выделялась самая древняя; она находилась справа от царских врат. Прикладываясь к ней, я обратил внимание на ряд легких жестяных пластиночек, нанизанных на металлический стержень в нижней части иконы: на них были изображены или рука, или нога, или ухо, или какая-то другая часть человеческого тела. Я догадался: по молитвам святой Марины произошло исцеление болящего христианина, и он принес сюда свою пластиночку.

Иконы святой Марины отличаются друг от друга, но имеют запоминающуюся деталь: святая, укрощая диавола, держит его за один из рогов

Богослужение было кратким, и, выйдя из храма, мы присели за столик под пальмой. День догорал. Лучи заходящего солнца скользили по вершинам холмов, и бледно-зеленые ветви едва заметно колебались под порывами слабого ветерка. Долину пересекли глубокие тени… Разговор зашел о святой Марине – о ком еще можно было говорить в ее обители?! Я попросил матушку игумению рассказать о святой великомученице.

– Я люблю больше слушать, чем говорить, – заметила матушка, устраиваясь поудобнее, – но ради нашей небесной покровительницы готова сделать исключение. Святая Марина родилась в Антиохии Писидийской в конце III века. Отец ее, Эдесий, был языческим жрецом. У него не было других детей, потому что сразу после рождения Марины ее мать умерла. Святую воспитывала кормилица.

Это было время, когда нечестивый император Диоклетиан начал жестокое гонение на христиан. Священники, диаконы, учители слова Божия скрывались в горных пещерах, диких лесах и маленьких селениях, не оставляя своего главного дела – обращения людей к истинной вере. Когда Марине исполнилось двенадцать лет, она услышала от одного из таких проповедников о Спасителе и уверовала в Него. Она решила (подражая святым мученикам) пролить свою кровь за Господа нашего Иисуса Христа и таким образом принять Святое Крещение. Общаясь с соседями, отроковица рассказывала им о своей вере и кратковременности земной жизни.

Однажды в некий языческий праздник святая вошла в капище своего отца. Гнусные безобразные идолы вызвали у нее глубокое отвращение.

– Идолов нужно ненавидеть и разрушать их, а вы поклоняетесь им, – смело сказала она, обращаясь к народу.

Разгневанный Эдесий тут же отрекся от своей дочери-христианки…

Как-то Марина прогуливалась в поле, любуясь природой. Мимо проезжал знатный всадник в сопровождении многочисленной свиты. Это был епарх (правитель) восточных областей Римской империи Олимврий, который люто ненавидел христиан. Увидев Марину, он был очарован ее красотой и поинтересовался у пятнадцатилетней девушки, кто она. Отличаясь целомудрием больше, чем красотой, святая простосердечно рассказала о себе, не утаив, что она христианка. Тогда епарх приказал своим воинам привести отроковицу в город. На другой день он вызвал ее на допрос.

– Принеси жертву нашим богам, – сказал Олимврий, – и тогда ты сохранишь свою жизнь.

– Я поклоняюсь только Господу моему Иисусу Христу, – ответила Марина, – а идолов презираю. Своими угрозами ты меня не испугаешь – я с радостью приму смерть за своего Создателя.

– Одумайся, Марина, – продолжил епарх, – если ты будешь благоразумной, я возьму тебя в жены: ты будешь окружена почетом и славой, станешь жить в прекрасном дворце, у тебя будет много служанок и любое твое желание будет немедленно выполняться. Если же ты откажешься, то мне придется (хотя я этого и не хочу) отдать тебя в руки палачей, и ты претерпишь страшные муки.

– Богатство и слава – ничто; это лишь тени временной земной жизни, а я думаю только о Небесном. Твое супружество для меня противно и мерзко. Неужели ты думаешь, что я изменю своему Бессмертному Жениху, Который призывает меня в Царство Небесное, и вступлю в брак со смердящим псом!

Разгневанный Олимврий дал знак палачам, и те начали избивать святую гибкими прутьями, а затем, пригвоздив к доске, стали строгать ее тело железными трезубцами. Истязание продолжалось до тех пор, пока не обнажились кости. Народ плакал от жалости.