— …самая суть дела, — вещал кто-то гулким басом. — Эти смертные уроды и их племя находятся на грани уничтожения. Самое время усилить хватку на их горле и сломить их сопротивление раз и навсегда, — лорд Скави, решил я.

Ему ответил мощный, с ленцой баритон, в котором я сразу же узнал голос того, кто когда-то убил мою мать. Точнее, того, что от него осталось.

— Мой любезный Скави, — произнес лорд Рейт, Белый Король. — Не могу сказать, чтобы мысль об кастрации человечества меня особенно привлекала.

Послышался серебристый смех — я даже не различил, мужской или женский. Возможно, смеялись и те, и другие. Он взвихрил воздух и скользнул по мне словно рукой пылкой любовницы. Я застыл, пока он не стих. Рамиресу пришлось опереться рукой о стену. Жюстина пошатнулась как былинка и закрыла глаза.

— Оставив в стороне ваши личные пристрастия, Ваше Величество, — продолжал грохотать бас Скави, — хочу обратить внимание собравшихся на главную уязвимое место смертных уродов: то время, которое требуется им для того, чтобы их способности развились до мало-мальски серьезного уровня. Впервые в истории мы нейтрализовали или вообще свели на нет все их преимущества — отчасти благодаря удачному ходу войны, отчасти благодаря ими же созданным возможностям в области перемещения и связи. Клан Скави доказал, что у нас в руках беспрецедентные возможности сокрушить уродов и окончательно уничтожить их. Только дурак может позволить себе упустить ее из рук.

— Только дурак, — послышался скрипучий женский голос, — может выступать с подобными жалкими претензиями.

— Позвольте представить вам, — перебил ее голос Рейта, — Цезарину, леди Мальвора.

— Спасибо, Ваше Величество, — сказала леди Мальвора. — Как ни восхищает меня храбрость лорда Скави, боюсь, мне не остается иного выбора, как пресечь его попытку присвоить славу за упомянутые подвиги, по праву принадлежащую достойному клану Мальвора.

— Это обещает быть занятным, — в голосе Рейн звучало чуть ироничное любопытство. — Прошу вас, продолжайте, дорогая Цезарина.

— Спасибо, Ваше Величество. Мой сын, Витторио, лично присутствовал на месте событий и с радостью объяснит вам все.

Послышался новый мужской голос, ровный, чуть гнусавый, в котором я сразу же узнал Серого Плаща.

— Милорд, Ваше Величество, урон, который понесли смертные, действительно имел место так, как это описывает лорд Скави. Однако на деле нанес его не агент его клана. Если это правда совершил, как он утверждает, его сын, где он? Почему он лично не явился получить причитающиеся ему почести?

Результатом этих слов стала полная, я бы сказал, зловещая тишина. Если лорд Скави хоть в чем-то не уступал другим известным мне вампирам из Белых, Витторио просто необходимо было урыть его — и быстро. В противном случае ему до конца жизни пришлось бы ходить, поминутно оглядываясь.

— Тогда кто же совершил этот акт насилия? — вкрадчиво спросил Рейт.

Снова заговорил Витторио, и я почти воочию представил себе его выпяченную как у голубя грудь.

— Это совершил я, Ваше Величество, с помощью Мадригала из клана Рейтов.

В голосе Рейта зазвучали едва заметные нотки гнева.

— Это является прямым нарушением августейшего повеления воздерживаться от любых враждебных действий, способных осложнить мирные переговоры.

— Сделанного не воротишь, Ваше Величество, — перебила его леди Мальвора. — Мой дорогой друг лорд Скави прав в одном: уроды слабы как никогда. Самое время покончить с ними раз и навсегда, не давая им возможности оправиться.

— Несмотря на то, что Белый Король считает по-другому?

Я опять-таки не увидел, но услышал улыбку леди Мальвора.

— Многое меняется, Ваше Величество.

Послышался стук — возможно, кулака о подлокотник трона.

— Но не это. Вы ослушались моих приказов и подрывали проводимую мной политику. Это измена, Цезарина.

— Правда, Ваше Величество? — парировала леди Мальвора. — А разве не измена самой нашей природе проявлять снисхождение к врагу, который находится на грани поражения?

— Я мог бы простить избыточное рвение, Цезарина, — прорычал Рейт. — Но я в меньшей степени склонен терпеть глупость стоящую за этой безмозглой провокацией.

Холодный, издевательский смешок сменился внезапной мертвой тишиной.

— Глупость? В каком смысле «глупость», Ваше стареющее и слабеющее Величество? С каких пор смерть этих уродов стала чем-то иным, нежели наслаждением чувств, утолением Голода? — что-то изменилось в ее голосе, словно она стояла теперь в пещере по-другому. Наверное, решил я, она обращается теперь к собранию. В голосе ее звучала теперь издевка. — Мы сильны, а сильные поступают так, как им хочется. И кто осмелится помешать нам в этом, а, Ваше Величество? Вы?