— Нам вернули мечи, — сообщил Майкл. — А это вам.

— Но вы гораздо лучше знаете, что делать с этой штукой, чем я.

— Широ хотел, чтобы он оставался у вас, — возразил Майкл. — Да, и еще вам письмо.

— Мне? Что?

Майкл протянул мне конверт вместе с тростью. Я взял то и другое и, нахмурившись, уставился на конверт. Адрес был выписан красивым каллиграфическим почерком.

— Гарри Дрездену… А адрес-то ваш, Майкл. Отправлено… две недели назад.

Майкл пожал плечами.

Я распечатал конверт. Внутри обнаружились два бумажных листка. Один представлял собой ксерокс медицинского диагноза. Второй был исписан красивым почерком — таким же, как на конверте.

Дорогой м-р Дрезден, когда вы будете читать это письмо, меня уже не будет в живых. Детали мне неизвестны, но я знаю, что в следующие несколько дней должен произойти ряд событий. Я пишу вам сейчас, поскольку шанса изложить это при встрече может и не представиться.

Дорога, которой вы следуете, часто темна. Временами вы лишены душевного покоя, который дарован нам как рыцарям Креста. Мы бьемся с силами тьмы. Мы живем в черно-белом мире, тогда как вам приходится иметь дело с миром серого. Искать дорогу в таком месте труднее.

Верьте своему сердцу. Вы достойный человек. Бог живет в сердцах таких людей, как вы.

Прилагаю к письму диагноз, поставленный мне врачами. Моя семья знает о нем, хотя я не ставил об этом в известность ни Майкла, ни Саню. Надеюсь, это послужит вам некоторым утешением в свете предстоящего мне выбора. Не тратьте на меня слез. Я люблю свою работу. Все мы рано или поздно умрем. Нет лучшей смерти, чем та, которая помогает чему-то, что любишь.

Да будет ваш путь удачен и праведен.

Широ.

Моргая, чтобы смахнуть с ресниц слезы, я прочитал диагноз.

— Что там? — спросил Саня.

— Это от Широ, — ответил я. — Он умирал.

Майкл недоуменно нахмурился. Я помахал в воздухе диагнозом.

— Рак. Последняя стадия. Он знал это, приехав сюда. Майкл пробежал глазами по строкам и вздохнул:

— Теперь ясно.

— Что ясно?

Майкл передал листок с диагнозом Сане и улыбнулся:

— Должно быть, Широ знал, что вы будете нам необходимы для того, чтобы помешать динарианцам. Потому он и сдался врагу в обмен на вашу свободу. Вот почему он принял проклятие вместо вас.

— Почему?

Майкл пожал плечами:

— Вы оказались нам совершенно необходимы. Во-первых, вы единственный обладали всей информацией. Именно вы поняли, что отец Винсент на деле замаскированный Кассий. Только вы имеете связи с властями; помимо информации, это помогло нам проникнуть в опустевший аэровокзал. И потом — кто, кроме вас, смог бы попросить помощи у Марконе?

— Ну, не уверен, что это характеризует меня с лучшей стороны, — хмуро ответил я.

— Это говорит лишь о том, что вы оказались в нужное время и в нужном месте, — возразил Майкл. — Кстати, а что Плащаница? Она у Марконе?

— Думаю, у него.

— И чего нам теперь с этим делать?

— Нам — ничего. Только мне.

С минуту Майкл молча смотрел на меня, потом кивнул.

— Да, — вспомнил он, вставая. — Звонили из химчистки. Сказали, сдерут деньги за хранение, если вы не заедете и не заберете свое добро. Я еду по магазинам — могу и вас захватить.

— Но я ничего не сдавал в химчистку, — возразил я. Впрочем, с Майклом я все-таки поехал.

В химчистке мне выдали на руки мою кожаную куртку. Ее почистили и покрыли защитным составом. В кармане обнаружились ключи от Голубого Жучка и оплаченная парковочная квитанция. На обороте квитанции красовалась надпись шариковой ручкой: «СПАСИБО».

Так что, пожалуй, Анна Вальмон оказалась не такой уж и ужасной.

Впрочем, красивые женщины не в первый (и наверняка не в последний) раз оставляли меня в дураках.

Вернувшись домой, я обнаружил у себя в ящике открытку с видом Рио и без обратного адреса. Да и текста в ней было всего десяток цифр. Я набрал этот номер, и голос Сьюзен спросил:

— Гарри?

— Угу, — сказал я.

— У тебя все в порядке?

— Подстрелили, — сказал я. — Ничего, заживет.

— Ты победил Никодимуса?

— Я ушел от него живым, — ответил я. — И мы остановили чуму. Но он убил Широ.

— О… — тихо выдохнула она. — Мне очень жаль.

— Зато мне вернули куртку. И машину. Так что я не совсем в проигрыше. — Говоря, я продолжал просматривать почту.