Сколько она себя помнит, ей всегда снились сны. Сны-приключения, сны-пророчества, сны-указатели – такие разные, но такие нужные. Одни, чтобы расслабиться, другие, чтобы быть готовой к неизбежному, третьи, чтобы выполнять свою миссию на земле. Сны цветные, с музыкой и захватывающим сюжетом. Но, когда она просыпалась, не помнила о них ничего, кроме того, что что-то снилось и оставило за собой лишь общее ощущение приключения.

Единожды ей удосужилось увидеть сон медикаментозный. После операции, чтобы не чувствовала боли, хирург назначил ей наркотик. О характере назначения она узнала только при выписке, но какие ей тогда снились сны! Любой мультфильм в «три-дэ» по сравнению с ними казался лишь плоской черно-белой пародией. А какая в них была музыка – по сравнению с ней всё, что она слышала до этого – тихое эхо. Видя их, она смогла понять, почему люди превращаются в наркоманов – наркотики, как выход в другой мир, никому не оставляют шансов хотеть жить в этой вялотекущей серой реальности.

Другие её сны были пророческими. Сравнимые по яркости с медикаментозными, но всегда лишь о ней самой или о тех, кто был ей дорог. После пробуждения они помнились во всех деталях годами, а потом, в один прекрасный момент, сбывались наяву и покидали её память навсегда. Иногда, чтобы не видеть их, она выматывала себя физическими нагрузками или хроническим недосыпом, но вещие сны всё равно прорывались в её мозг и показывали, что, когда, где и с кем должно будет произойти.

Многие скажут, что, увидев такой сон, она сама программировала себя на его исполнение. Но правда была в том, что пророческие сны уже давно, год за годом, словно большой пазл, выкладывают основные и ключевые события её жизни – не состоявшаяся первая любовь, свадьба, день зачатия, смерть бабушки, похороны отца, ход проведения операции и последующая клиническая смерть. Они словно готовят к её тому, что обязательно должно с ней случиться, чтобы она приняла неизбежное и, возможно, попыталась что-то ещё изменить или хоть как-то подготовилась к надвигающимся на неё событиям.

Ещё одну категорию снов она до сих пор не знает, как правильно и точно описать. Они ей снятся крайне редко. Всегда черно-белые, контрастные, без музыки, но всегда взрывающие ей мозг. В них происходят события, которые заставляют её пересматривать свои уже устоявшиеся правила и принципы. После них ломается и с болью заново выстраивается система жизненных координат. По пробуждению после снов она чувствует, что вкалывала всю ночь, как раб на галерах. Такие сны, пока не пройдет полная утилизация и всё не будет отстроено заново, долго ещё держат её в напряжении, и, словно выходя в определенный момент на перекресток семи дорог, она пересматривает всю свою жизнь целиком, видя все возможные развилки судьбы и напряжённо высчитывая, какую единственную из них стоит ей выбрать. И у неё в этом нет возможности вернуться, ибо любой выбор делается нами лишь единожды.

Говорят, что депрессия – это когда заходишь в интернет и никуда не хочется идти. У неё же всё наоборот. Даже депрессию – с латыни «давление», «подавление», она предпочитает называть через первую «и» – «ди-прессия», тот же самый пресс, только в двойном объёме. Когда всё уже выгорело и нечем чувствовать, когда нет сил даже просто о чем-то думать, она заходит в сеть и бессмысленно бродит с сайта на сайт, до тех пор, пока не понимает, что уже в пятый раз просматривает одну и ту же ленту новостей в социальной сети.

Раньше, в пору её студенчества, когда интернета еще не было, депрессия заканчивалась тем, что она на неделю, а то и на месяц исчезала. Дом – учеба, и больше её нигде нельзя было найти, а если кто, имея смелость, и находил, то получал короткий отказ и тяжелый удар взглядом по темечку. Подруги знали, что ей нужно просто отсидеться, чтобы восстановить себя. От чего? Никто никогда не задавал ей такого вопроса, за что, в принципе, и оставался в листинге её друзей.

А сейчас? Кричать о том, что не хватает тяги жить, потому что кончились силы верить, что «все будет хорошо» – не её… Она не может выставлять такое напоказ, её этому не научили. Именно в эти моменты она явственно понимает, «френдов» в её контакт-листе много, а довериться и поговорить, по сути, ей не с кем. Кто-то её не услышит, кто-то всю жизнь верит, что у неё всё и так всегда в шоколаде, а кто-то сам сидит в такой же, как и она, «яме».

Поэтому она просит не обижаться, если перестаёт отвечать на звонки и сообщения, если выпадает из онлайна. Для неё в этот период главное – не выпасть из реала. Насовсем. Ей нужно время, чтобы закутаться в звездную ночь, подышать соленым морским ветром, промыть душу под струей горного водопада, послушать тишину леса и отхлебнуть горячего шоколада из любимой чашки под треск догорающего костра. И пусть всё это будет с ней не наяву, но пускай это будет. И она обязательно вернётся. Не новой, но обновленной. Не другой, но изменившейся. Ведь каждой гусенице нужно время, чтобы стать бабочкой. А что в итоге из кокона вылупится – махаон или моль – она оставляет нам «на посмотреть».

Однажды, сидя в офисе и устав от вечной гонки, она вдруг уставилась в окно. Взгляд её выражал полную бессмысленность, мыслей в голове не оставалось, только ощущение всепоглощающей усталости и пульсирующая боль в висках. За окном шел первый снег. Снежинки крутило-вертело, и они никак не могли улечься на землю, чтобы обрести свой покой. Впрочем, как и она.

Внезапно в ней зазвучала песня, которую когда-то давно пел папин друг дядя Витя, который очень хорошо играл на гитаре и сочинил за свою жизнь не мало. Но все его песни канули в лету, так как записывать их он привычки не имел. При всём их обилии, глядя на первый снег, она всегда вспоминала одну их них – про летчиков Крайнего Севера, разбившихся и попавших на необитаемый остров. Полностью текст она не помнила, по её воспоминаниям, он был долгим и нудным, но припев врезался ей в память навсегда:

«А снег падает, падает

На прибрежный песок

Километр по периметру -

Вот и весь островок…»

И, наверное, в подобные минуты усталости и бессилия весь мир воспринимается ею, как тот островок – пустынный и без права на надежду, словно двор для тюремных прогулок, с одной лишь разницей -загнал ты на него себя сам. В такие периоды «ди-прессии» ей хочется просто спрятаться подальше от суеты и шелухи жизни «в норку», не высовываясь, пока снова не появятся силы, чтобы жить. И она заслужила себе это право.