Минуты тянулись медленно. Наконец, мне надоело разглядывать крест перед собой, и я повернул голову. Водитель большегрузного трака стоял недалеко от моего разбитого авто и нервно курил. Рядом с ним стоял еще кто-то. Его образ был нечетким, словно в дымке. Он просто стоял и улыбался, иногда посматривая то на того парня из грузовика, то на меня, словно не мог выбрать, с кем же ему остаться. Но, как ни крути, было очевидно, что он пришел именно ко мне.

«Диана была бы рада такому исходу», – крутилось теперь в голове.

Я вспомнил, как мое сознание ее похоронило под колесами авто в тот далекий вечер. И сейчас мне это даже показалось смешным – судьба вернулась как бумеранг. Вот только смеяться что-то не хотелось. Ирония, насмешка или четко спланированная акция против меня самого? Когда-то я выдумал смерть для любимого человека, а не выдумал ли мой любимый человек некогда смерть для меня? Если так, то я готов в это поверить, потому что из всех странных способов умереть она выбрала именно этот, словно напомнив об истории десятилетней давности. Кажется, что с годами мы не становимся умнее.

И реальность, подталкивающая к этой мысли, и наполненная противоположным смыслом, слишком правдоподобна. Она словно пытается изрыгнуть меня из себя, проверить насколько я слаб. Только и ждет, когда приму ее за единственное настоящее, и сколько я еще смогу продержаться в этом круговороте неподвластных мне событий. Я пытаюсь все исправить, разменять все свои грехи, исправить ошибки, наконец. Но реальность оказывается гораздо жестче и сильнее меня и моих представлений о ней. Ставит мне подножку. А я все время решаю для себя, что это – временно, что все эти проблемы – ничто. И, как только я возвращаюсь к этой мысли, меня опять погружает в водоворот непримиримых с жизнью событий. Я вновь становлюсь одержимым мыслями, мысли порождают новый слой реальности, которая на этот раз просто пытается вычеркнуть меня из жизни, раздавить многотонной махиной, подвернувшейся ей под руку на этой трассе. Что еще надо было, чтобы обмануть меня? И это, пожалуй, самое лучшее, что она могла придумать.

А он стоял и все еще продолжал крутить головой – этот незнакомец, окутанный туманом. Потом, словно что-то решив для себя, сделал шаг к моей машине, оставив водителя грузовика позади себя один на один с его сигаретой и переживаниями, потом еще один и остановился. Показал все-таки кого он выбрал, закончил свою бессловесную считалочку. И все также улыбаясь, призывно помахал мне рукой.

Он что, не видит, что я все еще погребен под грудой теплого металла? Тонны полторы – не меньше. И все же, когда я попробовал приподнять голову с руля, понял, что это получается довольно легко. И, как будто, мои поломанные кости и позвонки этому совершенно не мешают.

На миг – такой короткий – я, правда, ощутил боль нечто вроде комариного укуса. Но потом… потом мне стало совсем не больно. Нигде. И это было понятно – мое тело продолжало оставаться неподвижным, в то время как я сам совершенно свободно двигался в окружающем меня пространстве. Сначала я ужаснулся, глядя на него, оставшееся в салоне авто, отдельно от меня самого, но быстро взял себя в руки – а что ты хотел после такого? Как будто надоевшую шкуру скинул, а новой не приобрел.

Первые странные ощущения – будто плывешь в морской воде или в киселе. Второе даже ближе. Воздух стал гораздо плотнее, но, кажется, поддерживал меня. Немного вязко, немного тяжело, я будто бы разрывал воздух руками, как ткань. Хорошо, что я еще могу дышать.

Я вышел из машины, точнее из того, что от нее осталось и, покачиваясь, словно пьяный, направился к туманному силуэту. На меня налетел водитель большегрузного трака, который вдруг решил зачем-то сфотографировать мой смятый в лепешку седан. Но он, кажется, был так занят своими мыслями, что проскочил сквозь меня, совершенно ничего не заметив.

– Сюда, сюда! – я обернулся на крик. Неуклюжий дальнобойщик, оставшийся позади, уже бежал навстречу «Скорой», размахивая руками.

– Смотри-ка, – усмехнулся незнакомец, – они еще попытаются тебя спасти. На это смешно смотреть! Идем. – Он уверенно взял мою руку, и через мгновение мы уже воспарили над трассой. Кажется, ничего не изменилось вокруг – то же шоссе, те же деревья, холмы, поля, озера. Все как раньше, кроме меня. И без меня.

– А ты бы предпочел шляться по каменистой равнине, покрытой сухой травой и карликовыми деревьями? – Прочитал мои мысли напарник. – Это меньше всего похоже на Скифию. Кстати, меня зовут Себастьен.

* * *

– Скажите мне только как он, и я уйду!

– А кто вы ему – жена, невеста, сестра, может одноклассница? – Администратор смотрела на нее снизу вверх, приподняв очки и прищурившись.

– Я… – Она осеклась, замолчала, не нашлась что ответить, – никто, но…

– Извините! – Медсестра опустила толстые роговые очки на глаза и вернулась к документам, низко опустив голову, дав понять, что разговор закончен.

Диана отошла в сторону и растерянно посмотрела по сторонам. Как же так? Память о прошлом заставила преодолеть ее две тысячи миль, чтобы войти в двери этого госпиталя, но не смогла заставить преодолеть какую-то санитарку, когда до него остался всего лишь один шаг? Из Сент-Пьермонта, маленького городка на западном побережье, в Нью-Йорк за пару часов на ближайшем рейсе, сразу после выпуска вечерних новостей, где в телевизоре за спиной у журналиста чрезвычайной хроники остался покореженный серебристый Chevrolet со знакомыми цифрами на номере, и телефонного звонка, сообщившего ей о случившемся незнакомым голосом. И все ради того, чтобы услышать «Извините!»?