– Занятная фразочка...
– вздохнул Игорь.
– И тогда же он сказал вам, что тоже выехал через фонд Дурманова?

– Да, - кивнул Студнев.
– Он упомянул, что "Культура без границ" взяла на себя все хлопоты по оформлению его выезда в Оксфорд, куда он был приглашен. Сказал, что, надеется, по возвращении в Москву фонд поможет ему и с выездом в Италию, так что он не особенно расстраивается, что не получается прыгнуть в Италию прямиком из Лондона. Поинтересовался, какую область культуры мы представляем. Я объяснил в двух словах, а он, человек воспитанный и, видимо, привыкший к неожиданностям, не стал делать большие глаза и вообще смотреть на нас как на психов. И, вообще, оказалось, о шаманизме он знал достаточно, потому что спросил: "Так вы, надо полагать, знаете все о таинствах стихии огня - в шаманстве, высшей стихии? И о её взаимоотношениях со стихией воды?" Я ответил утвердительно - за Акличага ответил, естественно. "Это очень хорошо, - сказал он.
– Если вы не против, я хотел бы связаться с вами в Москве - здесь я берегу каждую минуту, а в Москве будет время порасспрашивать вас... пока я вам не надоем. Видите ли, меня интересует, как шаманы понимают одну проблему." - "Какую?" - спросил я. "Проблему взаимной смерти воды и огня, - ответил он.
– И некоторые точки пересечения, которые имеются в мировоззрении шаманов с Огненной проповедью Будды". Мы поняли, что перед нами человек образованный и весьма сведущий в восточных культурах и верованиях, и я набрался смелости спросить: "А ваша поездка в Италию - она как-то связана с вашими исследованиями?" - "Можно считать, что да, - ответил он.
– Тут смешиваются и личные, и научные мотивы..." - и закончил ответ этой странной фразой про то, что ему надо разобраться с Огненной проповедью и со смертью воды и огня. Меня, конечно, одолевало любопытство, почему для этого ему надо ехать в Италию - да он ещё упомянул, что для него тут и личные мотивы примешиваются, и, возможно, подумалось мне, он тоже хочет посетить симпозиум по шаманизму - но я не решился спрашивать. Тем более, этот человек очевидно спешил. Он оставил нам свой московский телефон и умчался, довольно-таки смешной журавлиной походкой. Очень просил звонить, когда мы будем в Москве.

– То есть, его имя вы знаете?
– осведомился Игорь.

– Да. Его зовут Родион Романович Черемшин.

Мы с Игорем переглянулись. Филологи по образованию, мы отлично знали имя профессора Черемшина - одного из крупнейших специалистов по английской литературе. Его коньком была английская поэзия и философия культуры двадцатого века - по этому предмету он читал просто блестящие лекции, это мы могли засвидетельствовать, потому что из интереса побывали на одной из них. Ведь для нас, германистов, все связанное с англоязычной литературой не было обязательными дисциплинами. И хотя это произошло кучу лет назад, и многое из того, что говорил профессор, забылось, да и его облик вспоминался несколько смутно, но общее впечатление чего-то блестящего - будто перед глазами разрывается ослепительный разноцветный фейерверк - запомнилось нам очень крепко. Черемшин действительно был почти профессором из анекдотов, жил одиноко и скромно, был предан своей науке, ходил в потертом пальто, мир воспринимал через призму творчества своих любимых поэтов... Нам рассказывали, что в последние годы, годы инфляции и общего обвала, он несколько раз наивно удивлялся вслух, почему раньше на свою профессорскую зарплату он каждое лето без напряга ездил отдыхать в Ялту или Юрмалу, в самые лучшие пансионаты и санатории, а теперь даже путевку в Подмосковье не может купить, а то еще, когда его "поддержали" льготной путевкой в Крым от Дома Ученых, он совсем запутался с визами, которые нужны для поездки на Украину... Словом, если его и интересовало шаманство и "смерть воды и огня", то лишь по касательной к его собственным научным интересам - мы даже догадывались к каким. И эти интересы не имели ничего общего с тем смыслом, которые вкладывали в заковыристую фразу Студнев и Акличаг. Хотя, конечно, любопытно было бы выяснить, что за смесь личных и научных интересов подталкивала чудаковатого Черемшина в Италию.

– Понятно...
– неопределенно кивнул Игорь.
– И что потом?

– А потом профессор отказался с нами встречаться!
– провозгласил Студнев.
– Причем отказался очень странно. Я бы сказал, резко и даже грубо. Понимаете, мы позвонили ему, напомнили, кто мы такие, и сказали, что мы в полном его распоряжении, а он... Он заявил, что нам следует забыть его телефон, что он рекомендует нам избегать встречи с ним, так же, как он сейчас избегает встречи практически со всеми людьми, потому что хочет спокойно уехать в Италию. Я предложил - как всегда, все переговоры вел я что мы можем встретиться в Италии, если он, как и мы, отправляется в Верону. Он немного отошел, извинился за первоначальную резкость, а потом сказал: "Видите ли, я не знаю, насколько вам можно доверять, ведь мы почти не знакомы, но все-таки скажу. После поездки в Англию мои дела сложились так, что мне, я боюсь, угрожает постоянная опасность, и я не хотел бы случайно вовлечь вас - как и любых других людей - в круг этой опасности. Возможно, это всего лишь нелепые стариковские страхи, но, честное слово, я предпочел бы встретиться с вами - если наша встреча вообще состоится после поездки в Италию, когда мои дела так или иначе утрясутся. Извините, что не могу рассказать вам больше." Это было уже больше похоже на того Родиона Романовича, с которым мы мимолетно познакомились в итальянском консульстве, и я спросил: "Так вы едете в Италию? С визами все в порядке?" - "Да, - ответил он.
– Дурманов обещал помочь..."

– То есть, этот разговор происходил ещё при жизни Дурманова?
– перебил Игорь.

– Да. Буквально за день, за два до его смерти.

– И с тех пор вы больше не общались?

– Нет.

– И что вас, в итоге, смущает?

– Несколько вещей, - ответил Студнев.
– Во-первых, страх Черемшина был вполне неподдельным. Во-вторых, то, что Дурманова убили - причем, как вы уточнили, уже ПОСЛЕ нашего разговора. Такое впечатление, что Черемшин, обратившись за помощью к Дурманову, пересекся с чем-то, очень его напугавшим - даже его, при всей его отрешенности от мира. Он говорил о том, что опасность перестанет существовать после его поездки в Италию... Как это понимать? И, в-третьих, за последние дни с нами произошло два неприятных инцидента... Того типа, которые вполне можно было бы назвать попытками покушений. Словом, Акличаг считает, и я в этом с ним согласен, что во всей этой истории надо как следует разобраться.

– Если у вас есть конкретные подозрения, то почему вы не обратились в милицию?
– спросил Игорь.

– По двум причинам. Во-первых, милиция отмахнется от нас, скорей всего. Она перезагружена более горящими делами, наши улики и подозрения лишь косвенные, да и наш род занятий мог заставить милицию отнестись к нам... гм... несерьезно. И потом, вы ведь понимаете, мы могли подставить Черемшина ни за что, ни про что. Ведь он оказался косвенно причастен ко второму произошедшему с ними инциденту - стал свидетелем...

– Так вы все-таки встретились?
– спросил Игорь.

– Да. Я к этому подойду... И потом, связь его страхов со смертью Дурманова вполне вероятна, а для милиции, ищущей хоть какие-то зацепки в этом деле, будет просто очевидна - не требующей доказательств, так сказать - и они, грубо и напористо, возьмут Черемшина в оборот, устроив ему такие допросы и проверки, что старика может инфаркт хватить. Зачем старику лишние стрессы? Да и мы в этом случае будем чувствовать себя предателями... Но самое главное - милиция не сумеет предоставить нам охрану на время нашей поездки в Италию, а, судя по всему, такая охрана будет нам очень нужна!.. перехватив чуть иронический взгляд Игоря, Студнев быстро добавил.
– Вы, конечно, недоумеваете сейчас, зачем нам, способным окружить себя магической защитой, нужна охрана? Неужели, мол, мы настолько не верим в свои силы и сами считаем наши занятия чуть ли не шарлатанством? Нет, не считаем! И, поверьте, одно другому не противоречит!

– Охотно верю, - чуть поспешно заверил Игорь.
– Что ж, раз вы к нам обратились, давайте поговорим о делах сугубо земных и практических. И первый вопрос, чтобы потом не было недоразумений: вы приблизительно представляете, сколько стоят услуги частного детективного агентства?

– Приблизительно представляем, - сказал Студнев.
– Может быть, слишком приблизительно, но деньги мы найдем. И потом, ведь сама возможность прокатиться в Италию без всяких усилий и затрат с вашей стороны тоже чего-то стоит, да?

– Возможно, - кивнул Игорь.
– А теперь давайте поговорим о двух неудачных покушениях - или о том, что вы считаете двумя неудачными покушениями. Как это было? И почему вы считаете, что это не случайность, не совпадение обстоятельств?

– Нам трудно считать это случайностью, - проговорил Студнев.
– Дело было так...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Выдалась редкая в ноябре ясная ночь, морозец прочистил воздух, и звезды густо сверкали даже в московском небе, в котором звезд обычно не видно, или видны лишь самые яркие, из-за вечно поднимающейся к небесам городской копоти и отсветов неисчислимых огней, сливающихся в одно сплошное зарево, затмевающее свет далеких звезд. Но в эти часы небо действительно выглядело так, что вспоминалось сравнение, к которому часто прибегали старинные поэты: густо-синий бархат, прибитый золотыми гвоздиками... Из мансарды с застекленной крышей, располагавшейся над десятым этажом могучего "сталинского" дома неподалеку от Красных Ворот - обиталища известного в "авангардных" московских кругах художника - это небо смотрелось особенно чудесно. И присутствовавшие, как они ни были увлечены разворачивавшимся перед ними зрелищем, нет-нет да и поглядывали на это великолепное небо через двойные стекла над головой.