Мы добрались до шоссе и увидели следы колёс достаточно крупной машины.

— Можно считать, нам повезло, — сказал отец. — Резина хорошая, так что, значит, люди не бедствуют. Когда человек зарабатывает на своём промысле достаточно, чтобы содержать машину в порядке — он обычно сам не торгует вразвес, а оптом продаёт все мясо какому-нибудь посреднику. Тем более, всего несколько часов до Нового года. Допустим, браконьерам срочно понадобились деньги для того, чтобы как следует отметить праздник. Значит, браконьеры были уверены, что сразу по возвращении в город получат живые деньги; то есть, действовали имея с кем-то твёрдую предварительную договорённость — или даже прямой заказ.

— Ты думаешь, поэтому их легко будет выследить? — спросил я.

— Разумеется! Представь себе человека, которому по карману покупать у браконьеров цельные туши, чтобы потом потихоньку реализовывать их через торговые точки в городе. Такой человек должен быть достаточно крупным торговцем мясом, со своими большими морозильниками, со своими официально зарегистрированными местами на рынке и официально заключёнными договорами с магазинами. То есть, мясо пойдёт в продажу по путям, которые заранее можно предсказать. А значит, и перекрыть… Так что с этим мы разберёмся! А теперь вернёмся к нашей ёлочке. Нам надо вовремя успеть её установить и нарядить, а дела подождут до завтрашнего дня!

Добравшись до дому, мы не стали сразу устанавливать ёлочку, а дали ей «отойти» с морозца. Тем временем мы натаскали полный бак снега, чтобы снег в нём потихоньку растаял — отец говорил, что для ёлки лучше стоять в воде, получившейся из талого снега, чем взятой из колодца.

Мама ненадолго выглянула из кухни, чтобы полюбоваться ёлкой, прислонённой к стене в самой большой комнате, которую мы называли «гостиной» — и опять скрылась. Было уже тридцать первое декабря, и мы специально не ставили ёлку раньше, чтобы она подольше простояла потом, до начала февраля, когда был мой день рождения. Зато и работы хватало — надо было и ёлку нарядить, и стол накрыть, и улучить момент подсунуть под ёлку свои подарки. Мы с Ванькой приготовили кой-какие подарки друг для друга и для родителей, но это не значит, что мы не верили в Деда Мороза. Наверно, если подумать, мы относились к этому приблизительно так: подарки от Деда Мороза — само собой, а наши подарки — само собой. Вроде того, что мы помогаем Деду Морозу — не всё же ему одному стараться.

А мама готовила гуся — дикого гуся, с соусом из протёртой клюквы или брусники. Понятно, что она была в запарке.

В общем, часа через три мы установили ёлку, и стол был накрыт, и отец снял с чердака ёлочные игрушки и оставил нас наряжать нашу красавицу, а сам ушёл на кухню помогать маме. Он это специально сделал — чтобы у нас было время положить под ёлку наши подарки. Сам он умудрялся подкладывать подарки под ёлку так ловко, что мы никогда не замечали, как это происходит. Мы следили за ним и мамой во все глаза, и, вроде бы, никак они не могли положить свёртки и коробки под ёлку так, чтобы мы этого не заметили, и всё равно — вот только что под ёлкой ничего не было, а с последним двенадцатым ударом курантов раз! — и все появлялось!

Мы начали старательно разряжать ёлку — эта задача всегда была на нас, отец только вешал гирлянды электрических лампочек и надевал шпиль. То есть, делал то, что нам самим было бы сделать трудновато. Мы вешали шары, прицепляли стеклянные раскрашенные фигурки, усыпали ёлку серебряным дождём. Наш телевизор, стоявший в углу гостиной, был включён, и показывали, как всегда на Новый год, «Иронию судьбы». Это значит, было уже довольно поздно, потому что «Иронию судьбы» всегда крутят ближе к вечеру. Было, наверно, часов семь.

Потом мы сбегали в нашу комнату и принесли наши подарки родителям. Маме мы сделали новую разделочную доску из дуба, на которой выжгли паяльником слова «С Новым годом!» и морду Топы, держащего в зубах букет цветов (правда, нос и глаза Топы получились слишком лошадиными, но все равно морда была достаточно косматой, и к тому же безухой, так что сразу можно было догадаться, кто изображён), а отцу — кожаный ремень с ножнами для его большого ножа слева от пряжки и с футляром для фляги справа. Сперва мы пытались шить весь ремень суровыми нитками, но дырявить толстую кожу оказалось безумно трудно, мы все пальцы себе искололи, и в конце концов мы соединили все заклёпками, насажав их для прочности как можно больше. Получилось грубовато, но вполне красиво.

Мы завернули оба подарка в цветную бумагу и положили их под ёлку… И тут зазвонил телефон.

— Алло! — я взял трубку, сделав Ваньке знак убавить звук в телевизоре.

— Заповедник? — осведомился хрипатый голос.

— Да, дом лесника, — ответил я. Голос показался мне смутно знакомым.

— Ты, что ль, Борис? С Новым годом!.. Не признал?

— Нет… — я пытался сообразить, кто бы это мог быть.

— Ну, значит, богатым буду, — рассмеялся мой невидимый собеседник. — Батяню позови… То бишь, хозяина!

Я догадался, что, скорее всего, со мной говорит наш бывший шофёр, а нынче самый крутой «новый русский» наших мест.

— Одну секунду, — сказал я. — Сейчас позову! И вас тоже с Новым годом!.. — я мучительно пытался вспомнить, как его зовут. Помнится, в детстве я называл его «дядя Петя»… Или «дядя Миша»? Столько лет прошло, что вылетело из головы. Отец называл его по фамилии — Степанов. Но мне обращаться к нему по фамилии было не очень удобно.

Я кинулся на кухню.