Я тихо выскользнул из отцовской «каморки» и поднялся наверх. Оказалось, что Ванька и Фантик уже давно встали — и торчат в нашей комнате. Сперва у меня сердце ёкнуло, когда я увидел, что они уже давно вдвоём, но, как я понял с первого взгляда, ссорой между ними и не пахло. Они увлечённо складывали «паззл» — как я тут же выяснил, занялись этим, едва проснувшись, Фантик заглянула нас разбудить и, пока Ванька выбирался из постели, отвернулась к столу с разложенным «паззлом», чтобы не мешать моему брату одеваться; ей показалось, что она видит кусочек, который точно встанет в один из пробелов, попробовала положить его, потом другой… И пошло-поехало. Быстро натянувший джинсы и рубашку Ванька присоединился к ней — «только одну детальку помочь добавить», как он мне объяснил — и тоже втянулся. Забыв о завтраке и обо всём на свете, они стали собирать картинку.

— Быстро бегите вниз завтракать! — сказал я. — Все уже давно встали… — я подошёл к окну. Отец беседовал с Михаилом Дмитриевичем, поглаживая по голове Топу, присевшего рядом и, казалось, с большим любопытством слушавшего разговор. Дядя Серёжа, готовый помогать в извлечении машины, вышел из дома и присоединился к ним. — Вон, и Михаил уже приехал. Мы ещё успеем прогуляться к машине и посмотреть, как Михаил будет искать следы при свете дня и как потом эту машину будут вытягивать!

Это предложение оторвало их от «паззла». Фантик и Ванька рванули вниз — и чуть не кубарем покатились по лестнице.

Я спустился за ними вслед. На кухне наши мамы угощали секретаря кофе, а в гостиной был аккуратно расстелен вычищенный им ковёр. То ли баня и чистка снегом ковру действительно помогли, то ли у нас глаз начал привыкать, но ковёр выглядел не таким ядовитым, как прежде.

— Здорово вы его обработали! — сказал я.

— Не я один, — с лёгкой улыбкой сказал секретарь. — Степан Артёмович и охрана вчера здорово похлестали его берёзовыми веничками, так что сегодня мне оставалось только последний лоск навести.

— Клаш-ш! — проговорил Ванька с набитым ртом. — Выш-ший клаш-ш! Теперь его можно и на штенку вешать!

— Насчёт стенки сомневаюсь, — сказала мама. — Уж больна сладенькая картинка, со всеми этими охотниками, нимфами и удивлённым кабаном.

Мы хихикнули. Мама нашла самое точное слово для того, чтобы определить выражение на морде кабана. Он действительно словно удивлялся: а что это вокруг него происходит?

— Так что теперь можно гулять и развлекаться, — продолжил секретарь. — А вообще… — хмыкнул он. — Работа по спасению ковра прошла настолько удачно, что хоть праздничный салют устраивай!

— Можно устроить! — живо откликнулся Ванька. — У нас ещё остались праздничные фейерверки! Давайте запустим вечером!

— Я с радостью, — сказал секретарь. — Всю жизнь обожал пускать фейерверки. Да кто ж их не любит, а?

— И Степан Артёмович? — спросила Фантик.

— И Степан Артёмович, — подтвердил секретарь. — Думаю, мы всем доставим кучу удовольствия.

— Тогда после ужина устроим салют! — сказал Ванька.

— А я буду поджигать фейерверки, — сказал секретарь. — Если, конечно, вы не против. Я ведь понимаю, что поджигать фейерверки всем нравится.

Мы великодушно согласились уступить ему право поджигать фейерверки — если не все, то хотя бы половину. Он это заслужил.

Фантик и Ванька управились с завтраком, мы быстро оделись и вышли, прихватив снегокат. К сожалению, Топа отправился вместе с отцом, поэтому запрячь его мы, разумеется, не могли. Но на всякий случай я прихватил шлейку — ведь если Топа не улизнёт, то обратно можно будет прокатиться с ветерком! А пока что, мы сами покатили снегокат за ремни шлейки, которую пристегнули к его рулю.

— А ты чем занимался все утро? — спросила Фантик, когда мы вышли на дорогу.

— Нашим расследованием, — ответил я. — Ведь нельзя, чтобы наш «Союз диких» застаивался без дела.

— И удалось тебе что-нибудь выяснить? — спросила Фантик.

— Кое-что, — ответил я. — Я побеседовал с отцом, и он мне рассказал интересные вещи.

Разумеется, выкладывать весь разговор с отцом я не собирался, но кое-что им надо было рассказать.

— Ну! — Ванька ткнул меня кулаком в бок. — Рассказывай побыстрее!

— Знаете, кто чуть ли не больше прочих был заинтересован в том, чтобы у министра пропали ружья? — осведомился я.

— Кто? — в один голос спросили Ванька и Фантик.

— Его охранники!

— Брось! — недоверчиво воскликнул Ванька. — Как такое может быть?

— Очень просто. Во время охоты на кабана министр всегда требует, чтобы кабана гнали на него — и не позволяет никому находиться рядом для подстраховки. Он, видишь ли, должен в одиночку уложить кабана, с единого выстрела. Теперь представь, что будет, если он вдруг промахнётся или ружьё даст осечку? И, в нынешних обстоятельствах, кто после этого поверит охранникам, что «несчастный случай» не был подстроен по заказу мафии? А нет ружей — нет и охоты. А если даже затеют охоту — министру придётся воспользоваться отцовскими ружьями, и тут даже его получится убедить, чтобы рядом с ним кто-то был — ведь ружьё будет ему не знакомо, а с незнакомым ружьём даже самый опытный охотник может дать промашку! Так что, с точки зрения охраны министра от всех опасностей, лучше, чтобы ружей при нём не было!