Ванька нажал курок, раздался гулкий хлопок. В зоне восьмиочковых попаданий появилась ещё одна дырочка. Да, для своего возраста мой брат стрелял очень и очень недурно, но все-таки до снайпера ему было ещё далеко.

— Это ты? — рассеяно удивился он, когда выпрямился, чтобы перезарядить ружье. — Так быстро?

— Да, так быстро, — ответил я. — Давай, завязывай со своей пальбой, и пошли поговорим. У меня грандиозные новости!

— Одну секунду! — откликнулся он. — Только не подгоняй меня, а то я промажу!

Он два раза выбил по девять очков, и один раз пять.

— Слишком мало… — вздохнул он, кладя ружье. — Сколько там у меня?

Смотритель тира принес его бумажные мишени, продырявленные тут и там.

— Сто пятьдесят шесть очков, — сообщил он.

— До медведя не хватает девяносто четырех! — уныло вздохнул мой братец. — Можно мне купить ещё пятнадцать пулек?

— Разумеется, можно, — ответил смотритель. — Но не забывай о том, что для получения медведя надо не только выбить нужный счет — надо к тому же, чтобы среди твоих выстрелов было не меньше пяти десятиочковых подряд! Я следил за тобой, и три «десятки» подряд были твоим лучшим результатом. Ты уверен, что сможешь его превзойти?

— Я уверен на все… — начал мой братец, но я схватил его за руку и потащил прочь.

— Хоре разбазаривать деньги! Говорю тебе, у меня потрясающие новости! — я повернулся к смотрителю. — Он ведь в любом случае выиграл какой-то приз, да?

— Разумеется, — ответил смотритель. — И один из самых ценных! Вот, получите, пожалуйста! — он протянул нам большущую и толстую книгу в яркой обложке. — Он стоит сто пятьдесят очков, и шесть очков остаются за вами. Если хотите, я запишу их на ваш счет. Может быть, — улыбнулся он, — они окажутся решающими, когда вы в следующий раз попробуете выиграть медведя. Только учтите, что мы будем открыты ещё всего десять дней!

— Я… — открыл рот мой братец, но я уже изо всех сил тащил его прочь.

— Спасибо! — крикнул я смотрителю, когда мы были уже в дверях.

На улице я направил Ваньку к скамейке, расположенной несколько отдельно от других, метрах в пятидесяти от тира.

— На хрена нам нужен этот вонючий альбом? — в негодовании осведомился мой братец. — Всюду они его тебе суют, меня уже мутит от одного его вида!

Это была чистая правда. Город был буквально завален этим альбомом. И неудивительно.

В прошлом году город отмечал свое шестисотлетие, с большой помпой и множеством разных мероприятий. Среди прочих затей, издали очень красивый цветной фотоальбом на глянцевой бумаге — посвященный достопримечательностям города и окрестностей. Церкви, пейзажи, произведения искусства в местном музее, усадьбы, знаменитые своей архитектурой или историей дома в историческом центре города, современные достижения — все туда вошло, и каждая фотография сопровождалась красиво набранным текстом на трех языках: русском, английском и немецким, в три соседние колонки. Городские власти, вгрохавшие кучу денег в издание этого альбома, рассчитывали, что его нарасхват будут покупать туристы — в прошлом году волна туристов значительно пошла на подъем, и перспективы казались самыми радужными. Но все эти надежды рухнули с громким треском. Туристы вовсе не спешили раскупать альбом, а местные жители были просто не в состоянии его приобретать, потому что по меньшей мере две трети горожан уже который месяц сидело без зарплаты, и ломало голову не над тем, как им купить роскошные издания, а над тем, как наскрести денег на самое необходимое. Приблизительно через полгода эти альбомы в огромном количестве появились в призовом фонде всех аттракционов, в которых полагались призы — в тире, в кегельбане, в зале игровых автоматов, последнему удержавшемуся на «чертовом колесе» и так далее. Эти альбомы были зачислены среди самых ценных призов, и только за первый месяц после их появления мы с братом выиграли пять штук на двоих. Если мы хотели взять что-то другое, то нам отвечали, что мы слишком хорошо стреляли (или играли в компьютерный бильярд, или метали кольца) чтобы нам имели право дать менее ценный приз. А самые ценные призы — такие, как этот несчастный плюшевый медведь или немецкий миксер — можно было получить, лишь сыграв так, как ни у кого никогда не получалось.

Весь город подозревал, что начальство парка аттракционов приобрело большую партию этих альбомов дешевле грязи — и разом решило все свои проблемы. Хотя все работники парка всегда готовы были поклясться, что за эти альбомы уплачена полная стоимость, и поэтому, мол, они так дорого ценятся.

Добавьте к этому, что на майские праздники все инвалиды и пенсионеры получили в подарок по экземпляру этого альбома, а на бесплатные гречку, сахар и консервы, как бывало все предыдущие годы и на что они твердо рассчитывали. И теперь в любой бойкой торговой точке города — на площади вокруг главного рынка или на барахолке за автовокзалом — все время стояли нестройные ряды стариков, держа у груди эти альбомы и готовые продать их как угодно дешево…

Теперь, я думаю, вы понимаете, почему мы возненавидели это роскошное издание. Первый выигранный нами альбом мы ещё пролистали, а потом просто складывали в стопку в дальнем углу шкафа — все-таки подарки для гостей, приезжающих к нам из других районов страны, получались из них неплохие. В конце концов, из них действительно можно было кое-что узнать об истории нашего озерного края.

Так что, повторяю, недовольство моего брата было вполне объяснимо. Но у меня не было времени выслушивать его жалобы.

— Сиди спокойно и слушай в оба уха! — сказал я. — Это нечто!..

— Ты виделся с отцом Василием? — спросил он.

— Нет. Отца Василия не было дома. Но это неважно… Я виделся с другим человеком — со Степановым!

— Шутишь! — у Ваньки глаза округлились.

Я стал рассказывать ему все от и до, включая мои догадки о том, какую роль во всей этой истории играли монахи, Пижон и Степанов. Он слушал меня, затаив дыхание и подбадривая меня короткими нетерпеливыми возгласами, когда я примолкал, чтобы ещё раз продумать, правильно ли я сложил в своих догадках все кусочки головоломки и не остается ли «лишних» или, наоборот, недостающих деталей. Сперва я пытался держаться в небрежно-снисходительной манере Шерлока Холмса, но довольно быстро стал рассказывать, захлебываясь от волнения и ожесточенно размахивая руками. Мой брат переживал все не меньше меня. Он тоже долго смеялся, когда я в лицах изобразил ему, как, должно быть, происходил захват монахов Степановым, и тоже встревожился, когда я поделился с ним моими догадками о судьбе Пижона.