Но внезапно Куинн кладет свой палец мне на губы, тем самым прерывая мои причитания.

– Рэд, перестань говорить, – выговаривает он, поворачивается таким образом, чтобы смотреть мне в глаза. – Мы поедем в Новый Орлеан.

– Что? Ты обезумел? Ты не слышал, что я только что сказала? – задаю я вопрос широко раскрытыми глазами.

Куинн пожимает плечами. – Я слышал тебя.

– И-и-и?

– Что и-и-и? – произносит он, как ни в чем не бывало.

– И... я... – колеблюсь я, потому что на самом деле не знаю что сказать.

– У тебя есть план получше? – ухмыляясь, спрашивает он.

– Нет, – говорю я, качая головой.

– Тогда, давай, – он встает и подает мне руку.

Смотрю на его протянутую ладонь и качаю головой. – Куинн, это сумасшествие.

Я понимаю, что он хочет сделать. Он просто пытается спасти меня от погружения в свои депрессивные мысли.

Он машет рукой, уговаривая меня принять его помощь. – Рэд, в этом нет ничего сумасшедшего. Итак, разве это немного безумно?

– Но, как же Хэнк, – прямо говорю я, когда, наконец, беру его руку.

– Хэнк хотел бы, чтобы ты не грустила и была счастлива, – говорит он, поднимает меня и притягивает ближе к себе для объятий.

Это именно то, что я хотела почувствовать и услышать.

***

Чтобы добраться до Нового Орлеана, нам понадобиться целых семь часов, но с учетом того, что Куинн за рулем это займет часов пять, а может и меньше.

В машине Куинн и я глубоко погрузились каждый в свои мысли, иногда мы разговаривали или настраивали волну на радио. Но к счастью большую часть путешествия мы молчали из-за всех событий произошедших дома.

Сейчас три часа ночи и у Куинна заурчал живот, пока я занималась осматриванием окрестностей Нового Орлеана. Слыша о том, что люди говорили, что здесь красиво, но, по правде сказать, это не то, что я представляла.

Когда вновь слышу урчание живота Куинна, отрываю взгляд от окрестностей и усмехаюсь.

– Ты что опять голоден? – с улыбкой спрашиваю я.

– Ты чертовски права, я хочу, есть, – говорит он, улыбаясь мне в ответ. – Нет ничего искреннее, чем любовь к еде. Моя мама всегда так говорила Тристану и мне когда мы были детьми. Она так сказала в первый раз, когда я попробовал ее шоколадный торт.

Заметила, как он вздрогнул при упоминании мамы, такого прежде не случалось. Он не говорил о своей маме или о папе, или его прошлом, и я совершенно не настаиваю, ведь сама понимаю, как иногда хочется забыть все, что было ранее.

– Твоя мама, – очень умная женщина. – Осторожно говорю я, стараясь его не расстроить.

Он всего лишь неловко кивает мне и заезжает на заброшенную заправку, которая я уверена, закрыта еще с 1984 года.

– Эм... Воробей, – произношу я, оглядывая здание с полуразрушившиейся крышей. – У меня тут предчувствие, что здесь ты вряд ли найдешь еду... или вообще что-нибудь.

Куинн ухмыляется, заглушает машину и через голову снимает свитер.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, с любопытством наблюдая, как он начинает протирать руль и приборную панель.

– Пришло время расстаться с этим уродством. Было довольно весело, но я хочу более большой и дерзкий автомобиль.

– И без оскорбительных подписей, – добавляю я, тоже стягиваю свой свитер и помогаю Куину, скрупулёзно протираю машину сверху донизу.

Мы полностью очистили кабину от наших отпечатков. Предоставляю Куинну проверить все под сиденьем, что мы точно ничего не оставили, Куинн кивает мне, когда все проверено.

– Куда теперь, Воробей? – спрашиваю я, глажу Лаки по голове.

– Туда где есть еда, – отвечает он. Его живот опять громко урчит, словно в подтверждении его слов.

– Показывай дорогу, – улыбаюсь я, иду прямо за ним, когда мы сворачиваем на шоссе.

Куинн вешает на плечи наши сумки и ухмыляется. – Пойдем за мной.

***

В чем минус носить новые ботинки так это в том, что из-за них появляются мозоли. И судя по боли, которую я испытываю, можно с уверенностью сказать, что их там добрая десятка.

Ковыляю за Куинном, стараясь не показывать как мне больно. Он останавливается и оглядывается на меня с нахальной усмешкой, ждет, когда я догоню его.

Мне осталось еще пару шагов до него, как вдруг Куинн скидывает с плеч наши рюкзаки на траву. – Прыгай, – говорит он, поворачиваясь ко мне спиной.

– Что прости? – спрашиваю я, смотрю на его крепкое тело.

– Запрыгивай, – повторяет он. – Я понесу тебя на спине.

– Что? – ошеломленно переспрашиваю я. Конечно же, он шутит. – Я очень тяжелая.