– Может быть, расскажешь, какого черта это было? – спрашивает Куинн, но я не могу ответить, только не сейчас.

Раскат грома говорит нам о том, что скоро пойдет дождь и мне кажется, что это только начала неукротимого шторма.

Глава 23

Домашний арест

– Что ты делаешь? – допытывается Куинн, наблюдая, как я истерично бегаю по комнате и в панике собираю вещи.

– Мне нужно уехать, – отвечаю я, опускаюсь на колени и ищу кеды под кроватью.

– Рэд, остановись. Ты двигаешься так быстро, что в воздухе создается свист от твоих перемещений. Подойди сюда, – настаивает Куинн, сидя на краю кровати.

Наконец нахожу потерянную обувь, выпрыгиваю из-под кровати, попутно, убрав волосы с лица.

– У нас нет на это времени, – вздыхаю я, поднимаясь на ноги.

Я хочу пройти к шкафу, но тут Куинн резко останавливает меня, обнимает за талию и усаживает к себе на колени.

– Остановись, – говорит он, его лицо находится всего в паре дюймов от моего лица, своим дыханием он обдувает мои щеки. – Скажи мне, о чем ты думаешь.

После того, как мы покинули галерею, я очень долгое время молча, просто гладила Лаки, полностью погрузилась в размышления. Урывками, вкратце рассказала Куинну о том, что произошло. Нужно было быть очень осторожной, чтобы Джастин ничего не понял.

Мы отыскали ветеринара, он осмотрел Лаки и подтвердил, что его передняя лапа была сломана, вследствие причинения вреда извне. Его придется оперировать, и по предварительным данным Лаки в больнице пробудет еще два дня после операции, чтобы оправиться.

Целых два чертовых дня. Мы с Куинном застряли здесь, в то время как отец и Фил идут у нас по пятам.

Мысль о том, что мой отец дышал тем же воздухом, что и я, не укладывается у меня в голове, и от нервов сразу же начинает болеть живот. Но хуже всего то, что у него была возможность закончить все здесь и сейчас, но он этого не сделал. Вместо этого он решил поиграть со мной, предупредил, что рядом и что в любой момент может нанести удар.

Ошейник Лаки – это послание мне, говорящее, что он всегда на два шага впереди меня. Не важно, как далеко я убегу, он всегда сможет поймать меня. Не важно, кто будет рядом со мной: Хэнк, Табита, Тристан, Куинн, Лаки... он причинит боль и уничтожит.

Я не смогу жить в ладах со своей совестью.

Сажусь боком на колени Куинну, крепко обнимаю его за шею, сердце готово разорваться на частички.

– Я оставляю тебя, – шепчу я. Мои губы дрожат, когда произношу эти слова.

Куинн лишь смеется в ответ. Не такой реакции я от него ожидала.

– Я серьезно, – говорю, вскидывая бровь.

Куинн кивает, его грязные волосы падают на глаза. – Я знаю.

– И ты смеешься? – спрашиваю я, меня удивляет его непонятная реакция.

– Даже забавно, что ты рассматриваешь такой вариант, – отвечает он и тянется к упаковке с бинтом, лежащей на тумбочке.

Он убирает мою раненую руку со своей шеи и разматывает окровавленный кусок своей рубашки, служившей временной повязкой.

Наблюдаю, как его мягкие пальцы убирают повязку и осторожно ощупывают порез, и тут задаю вопрос. – Что это значит? – но я точно знаю, что он имел в виду, потому что понимаю, что он абсолютно прав. Расставание с Куинном причинит мне большую боль, нежели может причинить отец. – Чего ты ждешь от меня? – тихо спрашиваю я, чувствую, что уже заранее проиграла этот бой. – Лаки будет в больнице как минимум два дня. Я не могу оставаться здесь. Мы – легкая мишень, вопрос времени, когда у моего отца лопнет терпение. Он причинит боль всем, кого я люблю, – говорю я, опустив голову.

– Хей, – успокаивает Куинн, он кончиком пальцев прикасается к моему подбородку. – Я не позволю ему причинить тебе боль снова, хорошо?

– Ты не можешь обещать мне это, и я не хочу этого. Это не твоя проблема, а моя, – шепчу я, когда Куинн начинает вытирать влажной тряпочкой мой порез.

Куинн вздыхает, его сжатая челюсть говорит о том, что он расстроен. Мы оба молчим некоторое время. Я наблюдаю за тем, с какой осторожностью Куинн ухаживает за моей раной.

Его громкий голос вдруг резко разрывает тишину. Пальцы Куинна нежно гладят мою опухшую больную ладонь. – Твои проблемы – это мои проблемы. Я хочу, чтобы ты поняла это.

Я ценю его смелость, но смогу ли жить в ладах с собой, если с ним что-нибудь случится? Сегодняшний инцидент, словно пробуждение, открыл мне глаза.

– Ты думаешь, что я сяду, и буду смотреть, как ты подвергаешь себя опасности, Куинн? Я так не могу.

– Я – большой мальчик. И знаю, на что иду, – возражает он, втирая в руку белую мазь, а затем начинает перевязывать ее бинтом.

– Я устала убегать, – тихим голосом признаюсь. – Не важно, куда мы поедем, мой отец всегда найдет меня.