Последующие дни девушка посвятила предстоящему расторжению брака. Процедуре неприятной и нервной, даже если всё происходит по взаимной договорённости, а коли её нет и в помине, похожей на небольшое землетрясение и цунами в одном флаконе.

К счастью, помощь Маши и впрямь оказалась на вес золота, избавив Риту от многочасовых походов в суд и иных не менее утомительных казённых домов. Конечно, будучи адвокатом, Маргарита Александровна не раз бывала на предварительных слушаниях и заседаниях, но это касалось каких-то чужих людей с их понятными, но далёкими претензиями, а сейчас, она чувствовала себя ленивой сучкой, вознамерившейся по дурацкой прихоти в куриной голове уйти от заботливого мужа. По крайней мере, так представляла ситуацию противная сторона.

В конце концов, Рита сдалась и оставила попытки что-либо отсудить ещё на этапе соглашения сторон.

— Ещё прибежишь, сука, — негромко сказал Борис, когда они столкнулись у лифта.

— Только теперь я буду трахать тебя просто так.

Бумаги о разделе имущества были подписаны, и хоть официально расторжения брака ещё не было, Рита получила надежду на скорую свободу. Пусть и голоштанную. Были бы руки-ноги-голова, а заработать она сумеет!

Неделя пролетела почти незаметно. И только когда вечером в её новой квартире раздался звонок, Рита поняла, что и срок, данный ей Михаилом, истёк. Окончательно и бесповоротно.

Рита открыла дверь, ощущая себя совершенно опустошенной. Чтобы там ни придумал Михаил, выставить её из квартиры просто так ему не удастся. Физической расправы девушка не боялась, за время недолгой практики в фирме отца, а потом и Бориса она по глазам научилась определять натуру человека. Кем бы ни был её случайный любовник, но на быдло, поднимающее руку на слабых, не походил совершенно.

— Ну так что? — спросил он хмуро, переступив порог квартиры. Выглядел мужчина как обычно, притягивая Риту помимо её воли лёгкой небрежностью в движениях и всём облике. А ведь она должна ненавидеть человека, использовавшего её как средство уколоть Бориса, и заставить того пойти на уступки. Однако девушка не чувствовала ничего, даже уместного в таких случаях презрения.

«Не гожусь, видимо, я на роль униженной и оскорблённой, но гордой дамы из женских романов», — мелькнула у неё мысль, а губы машинально ответили:

— Ничего. Я остаюсь. Мне некуда идти.

Помимо желания слова прозвучали в минорной ноте. Печально, однако без мольбы и намёка на жалость. Просто констатация факта. Ни плохого, ни хорошего, безо всякого подтекста.

Рита закрыла дверь и повернулась к гостю лицом, но взгляд на него не подняла. Молчание затягивалось, а девушка думала, насколько устала от событий последних дней. И всё же усталость — ничто, по сравнению с мелькающим впереди, через месяц, призраком свободы.

Михаил, не разуваясь, прошёл в комнату. Рита, выждав пару секунд и мимоходом бросив взгляд в зеркало, неторопливо направилась следом. Наверное, надо было принарядиться, раз ожидаешь в гости мужчину, пусть и выступающего больше в роли коллектора, нежели воздыхателя. А тут лёгонький шелковый халатик, кокетливо спадающий с плеча и будто нарочно показывающий тонкую бретельку сорочки, разметавшиеся по плечам чёрные локоны! Не будешь же оправдываться, что совсем забыла о его визите и уже готовилась ко сну. Да и что за манера врываться на ночь глядя!

Рита плотнее запахнулась и, постаравшись придать лицу равнодушно-деловитое выражение, вступила в комнату.

Михаил успел снять пальто и кинул должно быть дорогую вещь на спинку дивана. Теперь он остался в белоснежной рубашке и галстуке, туго сдавливающем шею. Рита автоматически подметила чуть помятые брюки с заломами на идеально отутюженных стрелках. Что это значило? Ничего, но подмечать детали было профессией Риты. До недавнего времени.

— А как же муж? — насмешливо спросил Михаил, однако на лице его не мелькнуло и тени улыбки. Руки мужчины были напряжены, кулаки сжаты.

— Я на допросе? — Рита уселась в кресло напротив, пождав ноги и скрестив руки на груди. — Говорила же, что развожусь. Я не шутила.

Михаил устроился на диване и пытливо посмотрел на неё, словно ожидал, что сейчас она сломается и скажет что-либо, что можно будет использовать против неё же в будущем. Рита заметила, как его взгляд опустился ниже, и лишний раз порадовалась, что запахнула халат. Хотелось спрятаться, и одновременно от этой мысли бросало в жар. Шёлк жёг обнажённую кожу плеч и бёдер не хуже шерсти.

— С тобой вообще лучше не шутить, — сухо парировал Михаил. — Борис уверял, что схема принадлежала тебе. Вполне возможно, он преуменьшил своё участие. Обычное дело, когда припирают к стенке, но и тебе я не верю. Нельзя жить с интриганом и остаться белой и пушистой. Вы стоите друг друга.

— Я не собираюсь оправдываться, — Рита поджала губы и встала, на минуту обнажив бедро почти до самого верха, отчего почувствовала себя хуже некуда. Сейчас он решит, что девушка сделала это нарочно. — Не перед кем, да и не в чем. Съехать я не могу, согласно брачному договору мне не достаётся почти ничего. Только свобода. И Геннадий Павлович это знает!