На следующий день, оставив для Мишки записку, приколотую к забору, они с Кубиком пошли к большому дому на разведку. Еще раз, пересмотрев внимательно книги в шкафу класса, простучав стены в поисках тайника, вскрыв несколько досок пола, в комнатах и даже заглянув за портрет Ленина в кабинете ПМК-24. Но ничего , кроме латунных трех копеек за 1972 год не нашел. Кубик сообразив, что надо что-то искать и сначала притащил из-под лестницы засохший скелет голубя, а потом из комнаты «Сельсовет», банку кильку, наверное, забытую когда-то Мишкой. «Похоже здесь в 70-е годы сделали капитальный ремонт и все старое выбросили» , – садясь за учительский стол, подумал Сидор. Солнце уже садилось к горизонту, и случайный луч, пробившись через мутное стекло окна, попал на стеклянный глаз чучела медведя стоящего в углу, да так что глаз в ответ вспыхнул зеленым светом, как живой. Сидор подошел к медведю, дотянулся пальцем до глаза. Тот оказался теплым и приятным на ощупь. Он покрутил его, и вдруг неожиданно, нижняя челюсть медведя отвалилась вниз и оттуда выпала на пол что-то свернутое в трубку. От испуга Сидор отшатнувшись назад, чуть не упав, а Кубик с визгом вылетел вон из класса. Немного придя в себя, Сидор, подняв свернутый в трубку предмет. Развязал веревочку, обмотанную вокруг, и развернул старый плотный лист бумаги с какой-то нарисованной схемой. Подойдя к окну, разгладив бумаг на подоконнике, он с удивлением обнаружил на листе карту, нарисованную от руки. В середине, под надписью Ет (ъ), через ять, были разбросаны несколько маленьких домиков с большим в центре. Влево и вправо от большого дома вели две змейки дорог в сторону других домиков нарисованных выше, на двух холмах и с надписями – Сосновка, Березовка. А вниз от большого дома спускалась более широкая дорога, к лесу, обозначенному елочками. И уже по лесу, дорога пунктиром уходила еще ниже, к краю листа. «Стоп. Это же схема дорог от Ети», – взволнованно подумал Сидор. Он схватил листок и выбежал с ним на улицу. Став спиной к дому, вытянув перед собой развернутый листок, сориентировал его так, что слева и справа за спиной расположились Березовка с Сосновкой, а другим краем он навел его параллельно лесу.

– А нарисованная дорога-то совсем в другой стороне, чем торфяная. Она, левее! Левее! – заорал Сидор. Да так, что, было успокоившийся Кубик, подскочил, испугавшись крика, и что есть силы, помчался к своему дому. Сидор стал вглядываться в том направлении, куда по схеме вела дорога, но ничего не увидел похожего, кроме поля заканчивающегося лесом. Он приблизительно отметил для себя, где должна была выходить дорога у леса, и пошел в этом направлении, внимательно рассматривая землю под ногами. Пройдя немного вперед, он действительно обнаружил едва заметный след одноколейной грунтовой дороги. По дороге явно давно не ездили, и только островки гусиной травке, пунктирно растущей по краям, не давали пропасть ей из поля зрения. Дойдя так почти до леса, Сидор остановился перед небольшим оврагом, с противоположной стороны которого из земли ели видно торчали два оголовка бревна вбитых в землю. «Здесь должно быть был мост», – не веря увиденному, таинственно произнес Сидор. Он, спустившись вниз, перешел овраг и опять обнаружил по следам гусиной травки, колею дороги. Дойдя до самого леса, он растерянно остановился перед сплошной стеной высоченных елей вставших перед ним. Пошел мелкий, холодный дождь. «Где же теперь искать дорогу? – оглядевшись по сторонам, подумал Сидор и, постояв немного стал пробираться через кусты в лес. Пройдя метров десять-пятнадцать, вдруг неожиданно впереди перед ним возникла просека, уходящая вдаль и поросшая по сторонам невысоким березняком, а в середине вымощенная ровными кубиками гранитной брусчатки. Сидор сел на колени, и гладя обеими руками остывшие прохладные гранитные кубики, произнес срывающимся голосом: – «Вот она, настоящая дорога на Еть. Которую построил Трефилов. Я знал, я знал, что ты есть». – и он неожиданно для себя, отчаянно зарыдал, как будто все накопившееся в нем за последние месяцы беглой, неустроенной жизни, вырвалось из него наконец-то облегчающим потоками слез вперемешку с дождем, сливающихся на камни голубой дороге ведущую в Еть.

***

Дождь перестал только к вечеру. А утром, когда над округой, взошло уже теплое, весеннее солнце. Все вокруг заискрилось, отражаясь лучами в каплях воды на траве и деревьям. Сидор вышел на улицу в одной рубашке, сел на лавку перед домом, подставив солнцу белое, незагоревшее лицо. Раздался звук трактора и на улицу выехал Мишка, выглядывая сбоку, через открытую дверь кабины.

– Чего это ты тут развалился? – спросил Мишка, глуша мотор. И даже на таком расстоянии Сидор почувствовал сладкий запах перегара шедшего от него.

– Жду, тебя третий день уже. За телевизором ехать договаривались вроде, – не открывая глаз, ответил Сидор.

– Отменяется телевизор.

– Чего это? – открыв глаза, Сидор посмотрел на Мишку.

– Раньше премии в совхозе давали, холодильниками, телевизорами, после посевной или уборки, когда работу сделали. А мы не сделали. Дорогу не построили. Спасибо за то, что хоть трактор помог отремонтировать, – выдал непривычно длинную для себя речь Мишка.

– Миш, а я ведь нашел дорогу. Есть она. – Поднимаясь с лавки, сказал Сидор.

– Какую еще дорогу? – не понял Мишка.

– Такую же, которую мы с тобой собирались построить. От Ети на Кваскву. Только лучше.

– Где ты ее нашел? В хате под лавкой что ли?

– Нет, не под лавкой. Поехали, покажу, если не веришь, – и он полез к Мишке в кабину.

Трактор медленно ехал через поле, подпрыгивая на ухабах. Сидор вылез из кабины, стоя на ступеньке и держась одной рукой за ручку, второй показывал куда ехать. Остановившись перед лесом, они спрыгнули на землю, и пошли дальше пешком. Следом, на некотором расстоянии за ними бежал Кубик. Но в лес не пошел. А сел перед трактором и стал ждать, поглядывая по сторонам.

– Идешь твою мать, – выдохнул Мишка, стаскивая с головы кепку и стуча сапогом по брусчатке. – Это раньше строили, еще до моего деда, – оправдывая родственника, сказал он, – А потом они, кулаки, которые против советской власти, видно, чтобы спрятать, разобрали часть дороги и лесом засадили. Вот большевики и не узнали ничего, – как всегда толково, объяснил он, почему дорога прерывалась. – Но это ерунда. Я мужиков соберу, они за ящик водки, здесь все порубят, раскорчуют. А мы потом сверху песочком укатаем, и будет как автострада.

– Тогда чего, поедем за телевизором? Дорога то есть. Значит можно и премию получать, – улыбнулся Сидор.

– Да, я не против. И обмоем заодно, – залезая в кабину, согласился Мишка, подавая руку Сидору.

За телевизором пришлось ехать километров двенадцать, в «Хозмаг», на железнодорожную станцию. Мишка , пытаясь сэкономить деньги на выпивку, предлагал взять поменьше размером. Но Сидор, наоборот, добавив еще, выбрал 37-ми дюймовый с тонким, плоским экраном.

– Японский, кажется, – проведя осторожно рукой по краю телевизора, восхищенно произнес Мишка. – Но у меня нет сейчас денег, чтобы обмыть.

– У меня осталось. Как раз хватит, – протянул он сдачу Мишке. Они погрузили коробку с телевизором в кабину. Потом Мишка сбегал в продуктовый, затарился. И с трудом, разместившись с телевизором в кабине, они, доехав до Сосновки и расположились на травке, на холме, с прекрасным видом на Еть и округу. Мишка, расстелив кусок брезента на траве, и подложил для сиденья промасленные телогрейки. Достал из пакета две бутылки водки, коляску одесской колбасы, банку маринованных огурцов и пластиковые стаканчики.