– Раз уж Вы осведомлены о ее жизни, не вспомните, у нее был любовник?

– Позвольте!

– Прошу прощения, мессир. Но Вы же служите королю Франциску. Даже Его Величество считает весьма забавными внебрачные связи.

– Вроде, не было, - пожал плечами Макс. Нельзя же было сказать, что он сам был ее любовником, о чем нисколько не жалеет.

– Она не собиралась выйти замуж?

– Я знаю, что ей сделал предложение один авантюрист из маленького городка недалеко от Венеции. Но не знаю, приняла ли она его, - это была правда, Макс действительно покинул Феррону раньше, чем состоялась свадьба.

– Последний вопрос, мессир. Вы не знаете, случайно, почему она нанялась к той даме вместо того, чтобы получить наследство и жить в любом приличном месте Европы?

– Мне кажется, из каких-то личных соображений. Женщины редко руководствуются рассудком. Что до наследства, разве она его не получила? У нее всегда были деньги и дорогие украшения.

– Еще раз искренне благодарю Вас, мессир, - раскланялся Тарди, - Вы мне сильно помогли, я чувствую себе в долгу, при случае, Вы можете обратиться ко мне, например, за консультацией по финансовым делам, или по светской жизни в Генуе.

– Не за что, - пожал плечами Макс, - приятно было познакомиться.

Проводив гостя, Тарди достал записную книжку и законспектировал разговор.

"Рыцарь, названный свидетелем, не может поклясться, что М. мертв. М. не отпевали как мертвого. Известны прецеденты ложных смертей М. Его жена вела себя так, как будто он жив: не носила траур и не вступала в связь с другими мужчинами. Не получала наследство, но у нее всегда были деньги. Откуда?"

На улице Маккинли несколько прояснил ситуацию с Тарди, Ил Эсперто и де Тромпером.

– Тарди потерял много своих личных денег при первой атаке на курс золота к серебру. Он очень разозлился, но причиной посчитал не свои ошибки в расчетах и не случайности, а чей-то злой умысел. Начал копать. Он, сами понимаете, весьма сведущий человек. Нашел несколько случаев, которые не вписывались в его картину мира. Подписал их общим именем "Ил Эсперто" и пошел жаловаться сильным мира сего.

– На что жаловаться? На вымышленного злодея? И зачем? Что они сделают?
– удивился Максимилиан.

– Тарди всего лишь банковский служащий. Он, образно выражаясь, может знать, где есть рыба, но без удочки ничего не поймает. Чтобы проверить его предположения, надо было кого-то допрашивать, за кем-то следить, это уже не по силам ему одному. Совет Восьми полностью убедить не удалось, голоса разделились пополам. В том числе потому, что на стороне Ил Эсперто в истории с зерном играли семьи Дориа и Гримальди. К дожу ему обращаться запретили.

– Он не мог аргументированно предположить, что Дориа и Гримальди связаны с Ил Эсперто?
– подхватил де Вьенн, - А если считать, что они на той стороне оказались случайно, то как доказать, что все остальные там по сговору?

– Именно так. Но Тарди не успокоился. Он вычислил узкий круг наиболее подозрительных, и это оказались антифранцузски настроенные купцы. Тогда он в тайне от Банка при моем посредничестве встретился с де Тромпером и предложил ему проверить предположения. Де Тромпер отказался. Ему было просто наплевать.

– Поэтому Тарди на него злится?
– спросил Макс, - Никто не обязан соглашаться на каждую предложенную сделку.

– Не поэтому, а потому что де Тромпер не сдержал предложение в секрете, а рассказал дожу, дону Оттавиано. Дон Оттавиано заинтересовался и заговорил об Ил Эсперто с другими уважаемыми людьми. После этого по городу пошли слухи о новом невидимом биржевом игроке. Совет Восьми потребовал от Тарди объяснений, а тот обозлился на де Тромпера и обвинил во всем французов. Тут как раз началась война, и французы стали виновны вообще во всем, так что одним грехом больше, одним меньше.

– Но Вы на свой счет антифранцузские настроения не принимаете и поддерживаете отношения с Тарди?

– Да, - улыбнулся Маккинли, - Благодарение Богу, я шотландец. У меня на лице написано, что я не француз, и по-вашему я говорю хуже генуэзцев. Сейчас кто не хочет демонстрировать свои дела с французами, те обращаются ко мне. За последнее время я ел и особенно пил такое, о чем всю жизнь и не слыхивал.

Поселившись в мастерской, Марта в город больше не выходила. До сдачи Милана в царстве кистей и красок произошло много интересных событий.

За пару недель Горгонзола подготовил перевоплощение лже-Маркуса настолько хорошо, насколько это в принципе было возможно. Предполагалось, что "Маркус" теперь носит не костюм ландскнехта, как он предпочитал ранее, а костюм ломбардского дворянина. Сапожник сделал высокие сапоги для верховой езды с маленьким внешним каблуком и высоким невидимым внутренним. Цирюльник сделал парик из натуральных волос нужного цвета с добавлением седых. Волосы до плеч маскировали "не такие" уши. Широкополая шляпа, сдвинутая на левую сторону, бросала тень на удивительно правдоподобную маску. Правую бровь Бонакорси Марта подровняла пинцетом.