— А скажи еще раз.

— Ты издеваешься?

Мои губы растянулись в усмешке.

— Ты издеваешься, — перевел Каперс, трижды фыркнул (или чихнул?) и хмуро посмотрел на меня. — Ладно, но в последний раз! Я… был… не прав, — мучительно медленно выдавил он.

— А можешь сказать еще: «земляне хорошие и не обязаны расплачиваться за грехи одной дуры»?

— А не обнаглел ли кое-кто?

Я сделала самое честное лицо, на которое только способна. Правда, удержать это выражение дольше четырех секунд не смогла — довольная улыбка расползлась от уха до уха. Вредный, заносчивый, плюющий на мнение окружающих хранитель признал свою ошибку. Трижды!

— Если ты сейчас полезешь обниматься, я тебя укушу, — предупредил Каперс.

Я рассмеялась.

— Как догадался?

— У тебя все на лице написано. Да и вообще, — он качнул головой, пряча добрую усмешку, — когда тебя переполняют чувства, ты склонна к спонтанным объятиям.

— Не всем же быть снобичными сухарями. — Я подмигнула и встала с песка.

Тело такого изменения не оценило. Мышцы заныли, как избалованный ребенок, требующий вернуть пуделя, цветного от пятен гуаши. Желанным пуделем сейчас выступал теплый песочек, на котором тело хотело лежать, сидеть — без разницы! Лишь бы не шевелиться.

Я охнула и уперлась ладонями в колени.

— Смотрю, не такая уж это и ерунда, как ты пыталась меня уверить, — заметил Каперс, неодобрительно глядя на согнутую меня.

— Так всегда после паузы. Сейчас разомнусь немного, потом сделаю первые шаги, затем втянусь…

— А утром вообще не встанешь, — закончил он. — Стой, не двигайся.

Последний приказ был явно лишний. Сейчас я могу максимум выразительно сопеть, а вот шевелиться — вряд ли.

Каперс произнес короткую фразу на раскатистом «капибарском наречии», и мое тело словно впихнули в невидимый вакуумный пакет: воздух уплотнился, надавил и… впитался? Бр-р!

— Чего стоим? — фыркнул Каперс, разворачиваясь к лестнице.

Осторожно, опасаясь нового мышечного спазма, я выпрямилась, прислушалась к себе… Не болит! Действительно больше ничего не болит!

— Кап, спасибо! — крикнула я и кинулась догонять уже взобравшегося до середины лестницы хранителя.

— Да на здоровье. Только сделай одолжение — ори потише. Ночь все-таки.

Ворчливый Каперс — привычный Каперс. Я хмыкнула и зашагала рядом.

— Когда мы отплываем на архипелаг?

— Завтра.

— А корабль?

— С утра договорюсь.

— Уверен, что будут отплывающие в нужную нам сторону?

— Не будут — появятся, — заявил грызун, на что я лишь пожала плечами.

В кардарве нас ждал Джарий. И, судя по скрещенным на груди лапкам (видимо, его любимая поза), он чем-то недоволен. Морально я готовилась к бурчанию в духе: «Где вас носило? Ночь на дворе! А вы не в постелях!»; но потом вспомнила, что Джарий, к счастью, нам не отец, а мы — не дети.

— Я думал, мы успеем поговорить, — угрюмо выдал смотритель.

— Обязательно, — Каперс остался невозмутим. — Ариш, — он повернулся ко мне, — иди спать. Завтра рано вставать.

— А разве тут бывает иначе? — с усмешкой заметила я. — Ладно, доброй ночи, Кап.

Имя хранителя выделила интонацией, давая понять, что мое пожелание распространяется исключительно на капибара. Противным кузнечикам я не собираюсь желать ничего, кроме уменьшения природной вредности.

Чувствуя легкость во всем теле, я взбежала по лестнице, заскочила в комнату, быстро скинула обувь, штаны и завалилась спать. Организм, привыкший к практически армейскому ритму жизни, мгновенно отрубился.

Утром я проснулась от стука собственных зубов. Одеяло, видимо, сползло и оставило меня на растерзание прохладному воздуху. Не размыкая век, я сонно пошарила рукой по кровати в надежде отыскать пропажу — но тщетно. Холод покусывал за ноги, и я подтянула колени к груди, пытаясь сохранить крупицы тепла. Сейчас главное — быстро заснуть, и тогда можно урвать еще хотя бы часок сна.

Едва ощутимый сквозняк пробрался под рубашку, прокатился вдоль позвоночника. Я поежилась, попыталась пригладить вставшие дыбом волоски, перевернулась на другой бок — спиной к стене — и сонно приоткрыла один глаз.

Поняв причину внеплановой Арктики, тут же разлепила оба глаза и вытаращилась на открывшуюся взору картину. На полу, обложившись одеялом по кругу, сидел Каперс.

— Если ты решил свить себе гнездо, рекомендую выбрать для этого другую комнату и другое одеяло.

Свесившись с кровати, я ухватилась за уголок пододеяльника и потянула его на себя.

— Хранители не вьют гнезда, — буднично заметил этот прохвост, наступив лапой на почти отвоеванный край.

— Если не отдашь мне одеяло, ты у меня не только гнездо совьешь, но еще и птенцов высидишь, — рыкнула я, с удвоенным усердием потянув на себя матерчатый «хвост».