МОЖЕТ, я бы согласилась. Может — нет. Но это было бы честно. Почему они все считают, что женщина не имеет право на выбор? За что?

— Как же так, Ида Викторовна…

Девчонка расстроилась — вон, глаза на мокром месте. А ты думала, солнышко — в сказку попала? А ведь… я тоже. Так думала.

Дура.

Я отказалась от предложенной воды. Ушла, даже не переодевшись. Я обязательно побуду красоткой в маленьком черном платье. Но не сегодня. Не сегодня.

Долго сидела в машине, уставившись в одну точку. Шел дождь и ничего не было видно… но откуда дождь на крытой парковке. Она же крытая…

Значит, не дождь?

А ведь в моей жизни уже было нечто похожее. И когда ж я, наступая на грабли, каску надевать буду…

Советы у меня раздавать получается куда лучше… Даже чужое счастье устроить получилось. А вот сама… Думала — премия, а оказалось — отрезвляющий ледяной душ. Очнись, Идочка! Что ж… Спасибо и на этом. Судьбу надо благодарить за все…

Почему-то вспомнила первый курс.

Об этой истории не знал никто. Даже Василиса. Я — молодая и, как считала тогда, страшно умная. Раскованная, прекрасная, красивая. Он старше. И… любовь, чтоб ее. Я ничего не видела вокруг — ни мира, ни людей, не себя. А потом… Потом ко мне пришла его жена с требованием прекратить преследования уважаемого человека.

— У вас же еще впереди, милочка, — сказала.

Помню ее лицо, голос, интонации — как будто это было вчера. Не зло, не агрессивно. Скорее — снисходительно-привычно. Очередные шалости супруга. Влажная уборка дома по четвергам…

— На чужом несчастье счастья не построить, поймите.

Это было жутко. Но я очнулась. И потом… никого не подпускала. Потому что секс — это одно. Лес знаю — волков не боюсь. Эдакая продвинутая Красная Шапочка…

А сейчас… сейчас Красной Шапочке хотелось выть. Волком выть!

— Ида Викторовна, — в окно негромко постучали.

Я даже не вздрогнула. Вот что стресс делает… а ведь днем еще тряслась.

— Ида Викторовна… с вами все в порядке?

— Со мной? Все. В порядке. А в чем дело?

— Кирилл Андреевич распорядился отвезти вас в гостиницу и передать, что задерживается.

— Я не поеду.

Охранники или личные помощники (кто там полагается советнику президента по делам Дальнего востока?) переглянулись. Видимо, мысль о том, что кто-то может не выполнять распоряжения босса, показалась им диковатой.

— Но… — начал один.

— Давайте я отвезу вас домой, — перебил его второй.

Я кивнула и отдала ключи. Машину бросать не хотелось. А за рулем я была просто опасна. Вышла, пересела на место пассажира.

Как глупо все. Почему нельзя было сказать правду? Сразу…

Почему?!

Я сидела на полу около двери. Как зашла — так и рухнула. Сил шевелиться не было. Ну что же ты, Идочка? Давай, уговори себя встать, пройти в дом, раздеться и лечь на кровать. Если уж страдать — то с комфортом…

Надо же… язвительная часть меня еще трепыхается. Ну, вот и славно. Значит, жива. Не все еще потеряно. И это пройдет. Хорошо, что знакомы мы с кобелем высокородным, в котором я заподозрила человека, всего ничего…

Что там еще положено говорить себе, пытаясь во всех ситуациях найти какой-то позитив и, вцепившись в него как в спасательный круг, жить дальше?

Куда-то ходить, о чем-то говорить. Улыбаться. Да к черту улыбаться — хотя бы дышать.

Нет, рассыпавшейся на осколки я себя не чувствовала. Мне было… никак. Словно меня и не существует вовсе. Так как-то…

Странно пусто…

Окруженная этой затягивающей пустотой, я вдруг потерялась. Как дети в лесу из старой сказки, когда все хлебные крошки склевали злые голодные птицы.

Больше всего хотелось зарыдать. Навзрыд, по-детски, размазывая слезы по щекам. Наверное, если бы я так смогла — стало бы легче. Но… слезы спрятались.

Жаль…

Наверное, я задремала, потому что трель звонка восприняла, как будильник. Вскочила. Пошатнулась, схватилась за край стола, чтобы не упасть. Села обратно на кровать. Надо же… Голова как закружилась. Поморщилась, вспомнив жестокий, глупый сон…

Осознание, что все происходит на самом деле, нахлынуло липкой, холодной волной. Добро пожаловать в реальность, Ида Викторовна.

И все-таки я дошла до кровати. Видимо, даже в полубессознательном состоянии посчитав, что страдать на полу — явный перебор.

Звонок разрывался. Потом в дверь постучали. Сильно. Решительно. Требовательно. Я вздрогнула, и услышала голос Кирилла:

— Ида! С тобой все в порядке?!

Я скосила глаза на часы.

Два часа ночи. Нормально так. Бедные мои соседи.